терялись. Но, как ни странно, ей было хорошо и уютно в его объятиях, как будто она была создана именно для этого человека.
Опасные, очень опасные мысли.
Кэмерон покрывал поцелуями ее шею. Эйнсли коснулась его волос, восторгаясь их грубым шелком. Его дыхание обжигало, губы плавили кожу, и Эйнсли запылала.
Шнуровка корсета ослабла, руки Кэмерона скользнули под сорочку и вниз по спине.
Но внезапно Эйнсли осознала реальность происходящего. Пользующийся дурной славой Кэмерон Маккензи умелыми, соблазнительными руками расстегивал на ней одежду, готовясь уложить ее в постель. Но Эйнсли Дуглас – не куртизанка и не сумасбродная дама, которая делает то, что ей заблагорассудится. Она – спасибо брату – замужем за приличным человеком, и почтенный муж ждет ее в их комнате.
Джон скорее всего сидит, вытянув к огню ноги в шлепанцах, и уже наверняка задремал над своими газетами. Сонно поникшая взъерошенная седая голова, криво сидящие на носу очки… Джон Дуглас такой добрый, такой терпеливый, он прекрасно знает, что у его молодой жены есть занятия поинтереснее, чем сидеть с ним рядом. У Эйнсли оборвалось сердце.
– Я не могу, – медленно произнесла она. – Не могу, милорд. Мне очень жаль, простите.
Кэмерон замер, его губы так и застыли у нее на шее, а рука осталась лежать на уже оголенной спине.
– Мой муж хороший человек, – прошептала Эйнсли. – Очень хороший человек. Он этого не заслуживает.
«Черт знает что, – с досадой подумал Кэмерон. – Да катись оно все к черту».
Все его тело протестовало, когда он убрал руки. Кэмерон знал женщин, знал, когда их тела требуют мужской ласки. Миссис Дуглас хотела того, что предлагал ей Кэмерон, – он ничуть в этом не сомневался, – несмотря на душевное страдание, которое можно было прочесть в ее серых глазах. За запахом роз он уловил ее готовность и знал, что если возьмет ее, то она, истекая влагой, будет готова его принять.
Муж явно не удовлетворял ее потребностей в ласке. Не удовлетворял или не может удовлетворять – не имеет значения; главное, не удовлетворяет, иначе эта дама не устремилась бы к нему с такой готовностью.
И все же миссис Дуглас сказала «нет» ради собственного мужа. Чтобы принять такое решение, надо иметь редкое мужество и силу, которых у большинства женщин Кэмерона не было. Те женщины искали удовольствия и не слишком беспокоились, кто им его даст.
Кэмерон поправил ей корсет и зашнуровал его, потом застегнул лиф платья. Затем снова повернул Эйнсли к себе лицом и коснулся щеки кончиками пальцев.
– Идите и скажите этому хорошему человеку, какой он счастливый, миссис Дуглас.
– Мне действительно очень жаль, милорд.
Боже правый, Кэмерон пытался ее соблазнить, а она перед ним извиняется. Кэмерону хотелось получить удовольствие, понятное и простое, испытать огонь страсти, тот, что пылает от слияния двух тел. Ничего более. Он думал,
