в маскарадные костюмы, они говорили через маски, а может быть, и из-за занавеса, воспользовавшись тем, что ваше сознание затуманено. Вы своими глазами видели иглу – вторую иглу! – вводившую вам новую дозу. После чего вы были перенесены на дорогу, где вас должны были вскоре найти.
Сэр Артур долго смотрел на Холмса, а потом негромко рассмеялся.
– Понимаю, – мягко сказал он. – О, я вас понимаю!
– Вы понимаете, что вас обвели вокруг пальца? – спросил Холмс.
– Я все понимаю. Больше ничего не говорите. Когда-нибудь вы убедитесь в моем здравомыслии, и мы вернемся к этому разговору.
Сэр Артур встал, прошел на другой конец комнаты и выдвинул ящик письменного стола. Достал оттуда лист бумаги, вернулся и вручил Холмсу.
– Аккредитив, – пояснил он, – вознаграждение за ваши труды. Надеюсь, этого достаточно?
Холмс едва взглянул на бумагу.
– Более чем достаточно, – ответил он. – Я бы даже сказал, весьма щедро для клиента, который убежден, что меня одурачили марсиане.
– Вовсе нет, мистер Холмс. Я понимаю ход ваших мыслей. Вы необычайно умны, сэр.
– Значит, вы принимаете…
– Я принимаю ваше объяснение как доказательство моей гипотезы, – сказал Дойл. – И мое восхищение не выразить словами. – Он улыбнулся. – Что ж, мы все очень устали. Нужно отдохнуть, а потом – за работу. Нужно поведать миру о чудесах, которые нас ожидают. В знак моего уважения до Лондона вас довезет частный поезд, я позволил себе его нанять.
Холмс поднялся, онемев от возмущения.
– Ваш багаж уже в автомобиле. Джеймс отвезет вас на станцию. Автомобиль не заглохнет, поскольку наши гости сейчас отправились домой. Но они скоро вернутся!
Сэр Артур и леди Конан Дойл проводили нас к подъездной дороге так учтиво, словно не выставляли за дверь – по крайней мере, это почти не ощущалось. Я сел в автомобиль, а Холмс ненадолго задержался: сэр Артур что-то негромко сказал ему и пожал руку.
Холмс присоединился ко мне, несколько смущенный, и Джеймс отъехал. Мотор работал безупречно. Проезжая мимо поля, которое еще вчера было ровной пшеничной нивой, а сегодня оказалось исчерчено особенно мудреной теоремой, мы заметили Роберта с малюткой Робби: они водили зевак вокруг выдавленных в поле рисунков. Оба выглядели опрятнее, чем накануне, – на одежде ни дыр, ни заплат.
Роберт обернулся и проводил нас взглядом – выражение его лица в тени от козырька новой кепки мы не разглядели.
– Холмс, – окликнул я.
Мой друг поднес палец к губам, затем поднял руку и помахал фермеру на прощание. Роберт ответил. На губах Холмса заиграла улыбка.
Когда мы оказались в вагоне частного поезда, Холмс бросился на роскошное кожаное сиденье и расхохотался. Он смеялся так громко и долго, что я испугался, не пора ли моему другу в сумасшедший дом.
– Холмс! – закричал я. – Возьмите себя в руки!
