эти самые паруса пошить. Эх, да чего там! Она вполне могла и встать за штурвал романтичного галиота, чтобы вместе с первыми лучами торжественно и тихо полыхнуть из-за мыса алым шёлком. Уж я-то её знаю! Трусы-то на люстру она мне вешала!
Но всё это оказалось лишенным для неё всяческого смысла. Она всё равно оказалась неспособна находиться сразу в двух местах – и за штурвалом, и на берегу. Как и любая чья-то другая, моя внутренняя сучка может либо держать штурвал, либо с намокшим от росы подолом и босая встречает своего Героя. Третьего ей не дано.
«Я с тобой не разговариваю» было написано на спине её по-девичьи короткой футболки. Она и ранее не слыла монашкой, но извлечение стрел Амура из саднящего сердца для неё так и не превратилось из болезненной хирургической операции в любовную игру в «пожёстче, погорячее». Услышав мои шаги за спиной, она повернулась. «И знаешь почему?» – прочитал я на уровне её топорщащейся груди. Ура! Сегодня я кину ей в борщ три штучки гвоздики. О, да, детка! Зажги меня! Чтобы в прогнозе на завтра отныне и присно, и во веки веков было написано: «Днём будет светло, а ночью темно». Во имя отца-сперматозоида и матери-яйцеклетки. Аминь!
– Любимая, скажи что-нибудь, что заставит моё сердце прямо сейчас взять и выскочить из груди!
– Отстань, я читаю твои переписки…
В руках у неё был мой телефон. Вдруг откуда ни возьмись ниоткуда не взялось. Чудовище, живущее у меня внутри, вновь продлило аренду.
«Глоточек, моргончек,
«Сверчок», «носорожек».
Играем в реальность,
Ты мне реальность, я тебе кэш,
Ты мне реальность, я тебе кэш…»
Рысь на поле картошки
– Давай я заштопаю твоё разбитое сердце…
– Интересно, и как ты предполагаешь это сделать?
– Ну, вот смотри, лижешь его, чтобы встал, хотя бы более-менее, потом аккуратно вставляешь и…
– Боже, я и подумать не могла, что вставить кончик нитки в игольное ушко звучит так пошло. Тем более, что именно в таком контексте это сможешь преподнести мне именно ты. Знаешь, мне всегда не давали покоя списки Сэй Сёнагон…
– Сэй Сёнагон? Постой-ка…
– Ну да, была такая средневековая писательница, родоначальница жанра «дзуйхицу» в японской литературе.
– Точно! Вслед за кистью! Или: следуя кисти…
– Да-да, поток сознания. Так вот, следуя потоку её сознания, мне то и дело хочется продолжить один из этих списков.
– Который?
– «То, что заставляет сердце сильно биться», «То, к чему теряешь рвение», «То, что в разладе друг с другом», «То, что радует сердце», и так далее… Я бы предложила ещё кое-что от себя – «То, что не следует понимать буквально». Например, возглас сердитого человека «Я тебя убью!». Никому же не придёт в голову считать
