время войны Теодор Рузвельт убеждал Франклина поступить так, как он сам поступил в 1898 году, – оставить свою наполовину гражданскую службу и надеть военный мундир. Франклин попытался сделать это, но без особого энтузиазма, в отличие от Теодора, который с воодушевлением принимал участие в военных действиях и раньше, а в 1917 году в возрасте пятидесяти восьми лет засыпал президента Вильсона требованиями: позволить ему возглавить полк во Франции. (Тут можно провести еще одну параллель с Уинстоном Черчиллем, который непродолжительное время находился в окопах в 1915–1916 годах). Вильсон отказал обоим Рузвельтам, что было весьма разумно, по крайней мере, в отношении Франклина. Вряд ли он принес бы больше пользы, уйдя с занимаемой должности и став младшим офицером в армии. Тем не менее, отказ президента расстроил Рузвельта. В качестве помощника морского министра он дважды побывал в Европе – сначала с июля по сентябрь 1918 года, когда война еще продолжалась, а потом в сопровождении жены в январе-феврале 1919-го, уже в первые месяцы после заключения мира. Во время первой поездки он немного повидал поля сражений, а в 1919-м —наблюдал их последствия.
Позднее ФДР был склонен преувеличивать и собственный военный опыт, и свои антивоенные настроения, особенно накануне президентских кампаний 1936 и 1940 года, когда пытался внушить соотечественникам свое представление о международном долге Америки – нерешительно и непоследовательно, боясь отпугнуть избирателей. Так, летом 1936 года, вскоре после начала гражданской войны в Испании, в своем памятном выступлении в округе Чатоква на западе штата Нью-Йорк он говорил: «Я видел войну. Я видел войну на земле и на море. Я видел, как истекают кровью раненые. Я видел, как харкают своими легкими те, кто отравился газом. Я видел лежащие в грязи трупы. Я видел разрушенные города…» Три года спустя в Белом доме, в беседе с группой сенаторов, ФДР зашел еще дальше, сказав, что во время Первой мировой войны в Европе видел больше, чем кто бы то ни было. Он утверждал, что видел много полей сражений не только во Франции и Бельгии, но и в Италии, – однако это не подтверждено достоверными свидетельствами. Вероятно, Теодор Рузвельт внушил ему убежденность, что в 1917–1918 годах он должен был воевать либо в армии, либо во флоте.
Конечно же, в начале карьеры Франклин Рузвельт находился под сильным влиянием своего прославленного родственника, который его на многое вдохновлял. Это не всегда совпадало с курсом партии, но ни один из Рузвельтов не отличался чрезмерной преданностью своей партии. Каждый из них время от времени делал тактические реверансы в сторону партийной машины, но лишь в тех случаях, когда считал это необходимым для успеха своей политической карьеры. Однако оба рассматривали партию как средство, служащее для достижения их целей, не более того; иногда партии полезны, но никогда не любимы, и если они не служат цели, то партиям бросают вызов, или даже от них отказываются. Рузвельты определенно никогда не делали из партий кумиров, внушающих благоговение
