Повторёнки, я уж не говорю о Воплощёнке! Ну, чё за непры?!
– Завираешь?! – усомнился Тянуч, а его крупные уши нервно задёргались.
– Не пристать мне к этому месту! – поклялся Дурни, прикладывая пятку ко лбу, как это принято у шнырликов.
– Может, всё не так уж и плохо? – спросила Крутёна, заваривая ему чай, но её мелодичный голос прозвучал печальней и неувереннее, чем всегда. – Если быть плазменно-честной, у меня тоже есть некоторые небольшие… проблемки. – Она отвела глаза.
– Что с тобой, Крутя? – заволновался Тянуч. – Ты устала, присядь, отдохни.
– Да нет, не устала. Просто мне стало труднее прыгать, понимаешь? – Крутиция загадочно взглянула на мужа.
– У нас будет маа-ааленький шнырлик? – наивно предположил супруг, со свадьбы грезивший о потомстве.
– Будет, Нучик, обязательно будет, но не сейчас, – улыбнулась Крутёна. Вот, смотри. – Она протянула Нучу «Большую Книгу Мечтариков» и прочла: «Признаки недомечтаний: уменьшение прыгучести вплоть до её полной потери, посинение сначала пятнами…».
– Милая, читай дальше! – заторопил Нуч.
– А мне прочитай про пятна! – потребовал Дурни.
– Про пятна уж сам читай, с ними и так всё ясно, – оборвала гостя Крутёна. – Так, на чём я остановилась? А…, вот: «но главное, потеря липучести».
– Тягучести или тянучести? – пояснил Нуч и густо так покраснел, но она, погружённая в чтение, ничего не заметила, а только водила пальцем по тексту.
– Липучести, я говорю о липучести, – громко повторила мечтарочка, и прочитала дальше: «…делающая любого Ловца профнепригодным, с последующим его выходом на пенсию без содержания».
– Кстати, как у тебя с липучестью? – поинтересовался Дурни у друга.
– С чем? Ах, с этим? Да всё в порядке, – торопливо ответил Нуч, изобразив жалкое подобие улыбки.– Даже слишком в порядке. Часами могу летучей мышью висеть. – Он прилепился к стене, повис вниз головой и стал закручиваться, как кобра, выжимающая сама себя. – Мы же с тобой Ловцы.
Миссис Глэд просила мистера Глэда закрывать чердачное окно на задвижку. Только это окно потом каким-то непостижимым образом распахивалось как бы само собой. Был поздний беззвёздный вечер. Деревья загадочно подмигивали светлячками. На улице моросил дождь, и порывы нестрашного ветра сменяли друг друга. Иными словами, стояла шикарная для Нормвилля погода. Наши шнырлики любили такие вечера и оставляли окно раскрытым, чтобы не пропустить долгожданный сигнал ловли.
Скрипыш сладко спал в своей коробке из-под попкорна, а Гудёна с фиолетово-розовыми волосами, стянутыми в тугой боковой хвост, несла вахту на потолочной балке.
Неожиданно с первого этажа донёсся гнусавый голос.
– ХОЧУ! ХОЧУ!
Шнырлочка прислушалась и, играя сачком как нун-чакой, подкрутила датчик
