оснами и клёнами.
А, может быть, появилось это название от слова «мотаться», то есть егозить, быть непоседой. И здесь в яблочко, потому что у реки извилистое русло. Лингвисты бы сказали так: в слове «матыра» две основы: «мат» (матерь) и «ра» (солнце).
Но жителям селения «Яблоневец», что и расположилось прямо на берегу этой реки, было абсолютно всё равно, кто и как называл их реку и что вообще является правдой относительно её истории. Им было хорошо, оттого что солнце всегда отражалось в этой реке, воды которой грели всю ребятню, приходившую к её берегам.
Бывала здесь ещё девчонкой и Валентина. И всегда, идя после купания домой, любовалась лесами непроходимыми и лишь изредка появляющимися полями, да небольшой церквушкой, возвышающейся над разбросанными то там, то сям незатейливыми домишками, которые друг от друга отделяли протоптанные стёжки, по лету зарастающие травой.
Здесь Валентина и прожила свой век длиною в шестьдесят пять лет и жила бы ещё, наверное, если бы не случай, произошедший в последний день лета в её собственном дворе.
Так повелось историей, хозяева каждого дома в этом селе разводили скот, возделывали землю и сажали сад, в котором непременно были яблони. Двор Валентины мало чем отличался от остальных в этом селении. Но после того как её муж погиб по неосторожности в уборочную страду: заснул в стоге соломы с папиросой во рту, да так и сгорел, а дочь, закончив обучение в техникуме, осталась в городе, поступив работать на завод, Валентина перевела всё хозяйство. Непросто было одной, но она ни на кого не сетовала и не ждала подмоги, жила себе и жила, как Бог даст. А что: у каждого ведь своя жизнь. Вот и пыталась не навязываться родным.
Чтобы не убиваться самой и не вешать хомут на шею другим, оставила несколько яблонек в саду и была тем очень довольна: и красота, и польза для здоровья. Уход небольшой: подрезай, поливай да яблочки срывай.
В этом году был на редкость богатый урожай. Что уж она только не делала из этих яблок. Пришлось готовить и повидло, и закрывать компот, и варить варенье, и даже сушить на крыше сарая всевозможные сорта и кислых, и сладких яблок. Но и при таком усердии хозяйки в заготовках на зиму уродившихся плодов не уменьшалось. А тут дочь пообещала на выходные приехать погостить. И Валентина от радости, что облегчит веткам растений их участь, поспешила собрать наливные яблочки: пусть доченька покушает, да внучке отвезёт, ученица ведь. Как важны для работы мозга витаминчики.
– Валька, ну куда тебя занесло в твоём-то возрасте? – раздался голос соседки из-за забора, вечно бурчащей что-то, как спесивая свекровь.
– Жалко ведь, пропадут, если опадут. Не вино же из этой гнилухи делать. Хочется сохранить спеленькими для своих.
– Правильно. Всё сама да сама. Что: тебе помочь некому? Вот городские твои и рвали бы себе сами, а то всё на готовеньком привыкли, – не унималась соседка.
– Да когда же им, они ведь на работе, – выступала на защиту Валентина.
– Ну да, как же! Труженики… Матери родной подсобить некогда, – набирала обороты соседка.
– Ну что ты, Полечка, разошлась, вот Ниночка сегодня как раз и обещала приехать помочь.
– То-то я смотрю: ты и ждёшь её помощи. Зачем залезла на верхотуру, чтобы её увидеть издалека или быстрее всех собрать то, что ветром не снесло? – так ворчала соседка, не замолкая ни на минуту, а Валентина терпеливо помалкивала, пока та не выскажется и не уйдёт со двора.
Так бывало всегда. И повторялось всякий раз, когда видела свою соседку-труженицу Полина, потому что своих детей не нажила. Помогал ей иногда племянник по хозяйству, но требовал за свою работу определённую плату, которую Поля ему с пенсии и выделяла.
Жалела его, потому как ещё в детстве приключилась с ним история: отвезли Сеню в город, к родне матери погостить, а он вышел на балкон полюбоваться красотами города, в деревне же нет балконов, откуда плюнуть можно и попасть на лысину сидящему на лавочке старичку с газетой в руках. Вот ведь удовольствие, и никто не заметит шалости такой, если вовремя скрыться, будто и не ты это сделал.
Вот так он вышел в очередной раз да и увидел, как к водосточной трубе прилипла десятка. Готовый к дешёвой добыче, Сенька с балкона прямо к трубе потянулся, да не рассчитал свои силы. Ахнулся вниз прямо с третьего этажа. Да благо, что прямо под балконом была клумба, усердно засаженная цветами и кустами трудолюбивых жильцов. Вот это его и спасло. Да ещё тот самый дед, чья лысина недавно покрывалась мокротами, моментально вскочив, как юнец, поспешил на помощь. Посадка была мягкой, но некоторый урон здоровью начинающего космонавта всё же нанесла.
Покорёжило, правда, слегка. Вот с тех самых пор, чудом оставшись в живых, Сенька и ходил по деревне кривовато, держа голову на бок, одну руку по шву, как солдат, и прихрамывая по очереди то на левую, то на правую ногу.
Повзрослев, как и все, созревшие до поры, стал за девчатами
