оставляет, претензий не имеет. Но не прошло и недели, как Василий снова переступил порог их дома, но уже с предложением о разводе и разменом квартиры.
Нина уже даже не нервничала по этому поводу, понимала, что переключившись на здоровье матери, совсем забыла о муже. В этот самый момент другая его и подсмотрела. А он и не сопротивлялся.
Квартиру разменяли. Нине и дочери досталась двухкомнатная, а Василию – однушка в этом же доме, но только соседнем подъезде. Всяческое общение близких ранее людей сошло на минимум, но каково было жить в одном дворе?!
Сложности переезда и транспортировка лежачей матери никого, кроме Ниночки, не интересовали. А самое обидное было то, что Василий даже не посмотрел на тот факт, что мать её в таком состоянии. На всё плюнул. Развод – и точка. Своя же рубашка ближе к телу. Вот как человек перестаёт быть человеком: сразу.
Через месяц мать умерла. А Нина, чтобы покрыть долги, образовавшиеся после лечения мамы, стала брать подработки, ни от чего не отказываясь. Несмотря на то, что её очень унижало положение, в котором она оказалась, всё равно ловилась за соломинку, карабкалась по лестнице жизни и верила, что настанет час и всё изменится в этой жизни, её жизни.
А пока каждое утро выходила мыть полы в своём подъезде, где все её знали. Она с методической точностью в одно и то же время, усердно и тщательно это делала.
На лестнице всегда были и окурки, и плевки, и конфетные обёртки, и кошачий помёт – всего насмотрелась в своей безысходности Ниночка. Бывало, в пять утра выйдет, одевшись поневзрачнее, чтобы никто не узнал, до шести уберёт всё на площадке и бегом на завод. Вытирает пот со лба и благодарит Бога, что никого не вынесло из знакомых в момент её трудолюбивого приступа. Да и хорошая добавка к зарплате за такой труд не вредила, а наоборот, весьма укрепляла дырявый бюджет и придавала уверенности каждому её шагу.
Работала до потери пульса ради того, чтобы дочь не чувствовала нужды ни в чём, не была обделённой ничем. Винила себя за то, что оставила её без отца, хотя это была его инициатива. Но что ни думай, а семья совсем расклеивалась.
Всякий раз, идя со смены домой, она мечтала повернуть ход стоп в обратном направлении, потому что там, в доме, который должен был стать крепостью, её никто не ждал. На заводе были приятели, во дворе – подруги, но она всё равно была одна, брошенная и никому не нужная. Вот и приходила в пустую квартиру только на ночь.
Валентина понемногу обозлилась на свою судьбу за то, что не оставила та ей выбора, лишив женского счастья. От этого радость только уходила всё дальше. А сознание намекало, что она лишь доживает свою жизнь, что невезучая, и что нет возможности уже на что-то надеяться. Попытка начать всё сначала, родившись заново, умирала на корню.
«Несчастье – вот мой удел», – думала она. Такие неприятные мысли портили настроение изо дня в день. Находясь в постоянном стрессе, когда нервы напряжены, Валентина волновалась даже без причины, потому что сама себе уже рисовала
