в совершенстве. Втайне от всех, даже от матери, он принял решение стать эллином; эллином по знанию, по уму, по образованности, по состоянию духа. «Нельзя далее оставаться варваром», – говорил он самому себе.
Старший брат Анахары Савлий учиться не хотел. Оно и понятно, кто из скифов хочет учиться, тем более осваивать какой-то не понятный и не нужный эллинский язык. Далёкий язык далёкого народа. Пусть другие учатся и мучатся. Савлию такое ни к чему. Когда мать деликатно, но настойчиво побуждала его к занятиям, он во всеуслышанье кричал на неё:
– Если только мне твои эллины попадутся на поле боя – я порублю их в куски и без знания их языка.
– Не будь опрометчивым, сынок, – отвечала ему сдержанно Анфия, – эллины умеют воевать как никто другой. Причём воюют они и мечём, и словом. А ещё больше умом и духом. Их, скажу тебе как будущему царю, ещё никто не побеждал. И никакой силы они не боятся, а скифской и подавно. Так что прими мои слова к сведению. Между прочим, главное их оружие – слово. А по сему, знать эллинский язык, искусно им владеть – очень выгодно и сподручно. Всегда сгодится царственному мужу.
Как бы там ни было, учиться Савлий не стал. Старший царевич был убеждён, что в будущем, если не случится чего-то непредвиденного, то он, несомненно, станет царём, ведь он первый из сыновей. А для скифов царь – это и власть, и знание, и закон, и порядок, и мудрость, и религия, и всё остальное вместе взятое. Впрочем, если ему доведётся иметь дело с эллинами, то перевести его слова с одного языка на другой всегда найдётся кому. Невдалеке от Скифии живут те самые эллины – выходцы из Эллады, знающие множество языков, включая скифский язык.
Между прочим, когда в Аттике к власти пришёл Солон и издал свою знаменитую «Сисахфию», за Анфией приезжали представители афинских властей, чтобы выкупить её из рабства. Анфия оказалась между трёх огней. Афинами, где ещё живы были её родители, братья и сёстры. Мужем, который в принципе готов был отпустить её за пять талантов серебра, хотя относился к ней весьма благосклонно. И, конечно же, детьми, которых у Анфии было четверо. Кроме Савлия и Анахары у Гнура и Анфии было ещё две дочери, которых скифский царь, по понятным причинам, ни за какие деньги не мог отпустить вместе с женой в Афины. Сами они тоже, разумеется, не захотели бы ехать в неизвестную им страну. Ведь в Скифии они, как не говори, всё-таки царские дети, царевны, принцессы, а там – не более чем варвары. Да и кому они нужны в Афинах? Разве что на положении рабов или прислуги.
Анфия, будучи искушённой женщиной, ответила афинскому архонту, который за ней приезжал, что она не рабыня, а царица. Но потом тихо добавила, что большой разницы на сей счёт у скифов нет. Втайне от всех она мечтала о том, что хотя бы кто-то из её детей наведается в Афины, узнает, что там и как там, и приобщится ко всему эллинскому, трепетно родному для
