комиссар и его секретарь. Госпожа Мондетур почтительно приветствовала их.
Увидев на ее руках двух детей, комиссар обратился к Октавии:
– Как? Два ребенка?! Но вы, кажется, говорили мне только про одного.
– Вторая – моя дочь Полина, – пояснила госпожа Мондетур.
– Или, как мы ее зовем, Лилина, – прибавила служанка.
– Значит, речь идет о другом младенце? – догадался комиссар.
– Совершенно верно…
И госпожа Мондетур представила найденыша господину Гробуа – так звали полицейского комиссара, – который удостоил малыша дружеским шлепком. После этого Октавия положила детей на диванчик, где они оба скоро заснули.
Комиссар начал допрос, обращаясь одновременно к хозяйке и к служанке.
– Прежде всего, милостивые государыни, я должен просить вас не пропускать ни малейшей подробности. Очень часто то, что кажется вам ничтожным, служит для правосудия драгоценным свидетельством.
Обе женщины охотно согласились с этим.
– От этой особы, – продолжал чиновник, указывая на Октавию, – я уже знаю суть дела. Вчера, в четверг, 8 декабря 1865 года, приблизительно около полуночи к вам явилась какая-то женщина с этим ребенком и заняла номер; потом она исчезла. Скажите мне, как она выглядела, сколько ей могло быть лет…
– Я совсем не подумала об этом, – сказала госпожа Мондетур. – Но можно спросить Батиста…
Октавия тотчас же крикнула:
– Батист!
Швейцар явился немедленно. Но так как он плохо понимал вопросы комиссара, то последний должен был объяснять ему каждое слово.
– Эта дама была хорошо одета или принадлежала к рабочему классу?
– Скорее всего она походила на крестьянку.
– Она была высокая или низкая?
– Дайте припомнить… Нет… Она была не низкая, но и не высокая… Она была худенькая, вот и все. Может быть, она только казалась такой, потому что, как вы знаете, господин комиссар, голубой цвет делает фигуру тоньше.
– А!.. Значит, она была одета в голубое?! – радостно воскликнул комиссар, наконец получив хоть одно ценное сведение.
– Подождите, – возразил Батист, – точно ли она была в голубом? Я не могу утверждать этого… Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих цветах… Бывают зеленые цвета, которые кажутся голубыми… Может быть, она и была в зеленом!..
– Сколько ей можно было дать лет?
– Лет двадцать пять, а может быть, и сорок… Точно не могу определить. Я только заметил, что она говорила с легким акцентом.
– С каким акцентом?
– С южным, господин комиссар.
– Это очень неопределенный признак. Каждый день по железным дорогам в Париж приезжает столько южан!
Господин Гробуа, казалось, находился в замешательстве. Наконец он решился задать Батисту последний вопрос:
– Не слышалось
