красотой, полным розовым личиком и пышными черными волосами, со всех сторон выбивавшимися из-под шапочки.
– Он скоро перерастет Лилину, хотя ей идет уже четвертый год, – говорила госпожа Мондетур сестре Перпетуе.
– Дурная трава! Дурная трава! – бормотала та, уводя в положенное время своего воспитанника.
Но скоро Жильбер должен был лишиться этих нежных ласк. С каждым новым посещением госпожа Мондетур, всегда такая радостная и веселая, казалась все более печальной и похудевшей. Обнимая Жильбера и передавая ему лакомства, бедная хозяйка гостиницы заглушала в себе вздох, вспоминая то, что говорила ей Октавия, когда не советовала оставлять подкидыша у себя. В жалком приюте, где он находился, у Жилбера по крайней мере было хотя бы самое необходимое, тогда как Бог знает что ожидало бы его в гостинице «Дофинэ». И слеза, которую мальчик, оторвавшись от сладкого пирожка, осушал поцелуем, скатывалась по щеке госпожи Мондетур.
Наконец в одно из воскресений вдова хоть и появилась в свое обычное время, но пришла одна и без шелкового платья и шали. Едва Жильбер очутился в ее объятиях, как женщина разразилась слезами.
В самом деле, неудачи преследовали ее! Дела шли так плохо, что она смогла принести мальчику только два дешевых леденца. Долги увеличивались; кредиторы грозили продать ее имущество, и, чтобы уплатить в срок, она была вынуждена заложить все вещи, имевшие хоть малейшую ценность – в том числе и шелковое платье и шали, которыми очень гордилась.
Госпожа Мондетур облегчала душу, рассказывая мальчику о своих горестях и печалях. Глядя в большие глаза Жильбера, устремленные на нее, бедная женщина представляла себе, что он понимает ее, разделяет ее заботы. Действительно, не увидев Лилину, ребенок догадался, что у его добрых друзей горе. И, поднеся ко рту одну из конфеток, принесенных госпожой Мондетур, он медленно протянул ей другую:
– Для Лилины… Я хочу!..
Эта фраза заставила женщину невольно рассмеяться. Она нежно обняла его и сказала:
– Хорошо, голубчик, это для Лилины, потому что ты так хочешь. Но мы вернемся и принесем тебе много конфет!..
Больше она не приходила…
Гостиница «Дофинэ» была продана очень дешево. Госпоже Мондетур пришлось перехать к одной старой родственнице, жившей в провинции, и у нее не хватило мужества прийти в приют, чтобы последний раз поцеловать бедного Жильбера, которого теперь покидала и она.
Под суровым присмотром сестры Перпетуи мальчик кое-как дорос до пяти лет. Тогда он вышел из-под надзора «сестры Плетки», как он прозвал ее, хотя несмотря на угрозы ремень грозной плетки ни разу не коснулся его.
Теперь у Жильбера была кровать в том дортуаре[3], которым она не заведовала. Он учился в классе сестры Жеральдины, высокой блондинки с попорченным оспой лицом, заставлявшей своих учеников учить нараспев: «Б и А – БА; Б и Е – БЕ; Б и И – БИ. БА, БЕ, БИ».
Иногда под этот ритмичный шум сестра
