ни в США не верили в крепость Советского государства. Казалось, что сталинская империя, отягощенная внутренними противоречиями, рухнет под ударами извне, как это произошло с Российской империей в Первую мировую. Казалось, что после первого удара немецких войск централизованная Россия исчезнет, единой экономики не будет… Война оказалась вызовом не только нашей армии. Проверку на прочность проходили управленцы, политики. В первые часы войны Косыгина назначают заместителем председателя Совета по эвакуации при советском правительстве. Председателем комиссии был не слишком активный Шверник. А. Косыгин работал решительно и самоотверженно. Возвращаясь из прифронтового Харькова в Москву на автомобиле, Косыгин чуть не угодил к немцам. Враг наступал. «Цепь эвакопунктов протянулась на тысячи километров – от прифронтовых железнодорожных станций юга и запада страны до Восточной Сибири, Казахстана, Средней Азии», – писал Косыгин. До первой фронтовой зимы удалось эвакуировать 1523 предприятия! И в хаосе, в адской суматохе трагических первых месяцев Великой Отечественной заводы переезжали на Восток и с колес начинали работу, необходимую фронту.
Косыгин занимался и обеспечением Красной Армии саперными и инженерными средствами – наладить это производство было неподъемной задачей. В армии имя Косыгина было синонимом надежности. Офицеры и генералы верили в Косыгина, в его неутомимость и профессионализм.
В конце августа 1941-го в Ленинград вылетела комиссия во главе с Молотовым: Маленков, Берия, Косыгин… В районе Мги попали под бомбежку. В беседе с Даниилом Граниным Косыгин вспоминал: «Вышли из вагона, укрылись в кювете, впереди зарево, горят станция, склады, поселок. Пути разбиты. Сидим. Я говорю Кузнецову – пойдем посмотрим, что делается впереди. Пошли. Кое-где ремонтники появились, еле шевелятся. Стоит какой-то состав. Часовые. Мы к ним: что за эшелон? Красноармеец матом нас шуганул. Представляете – наркома и меня, заместителя Председателя Совнаркома! – Он благодушно удивился. – Мы потребовали вызвать командира эшелона». Они все-таки добрались до Ленинграда. Встретились со Ждановым, с Ворошиловым. Они должны были ответить на вопрос: можно ли удержать город? И решить, оставлять ли Ворошилова на посту командующего. Косыгин инспектировал предприятия города. Вскоре комиссия отбыла в Москву, но Алексей Николаевич остался в Ленинграде. Сталин поручил ему организовать эвакуацию ленинградских предприятий и специалистов. А еще нужно было эвакуировать детей. Скоро весь Советский Союз узнает слово, от которого до сих пор веет холодом смерти – блокада.
В той же беседе с Граниным Косыгин подробно рассказывал о первых месяцах войны: «Память у него сохраняла фамилии, количества продуктов, машин, названия предприятий. Поразительная была память. Думаю, что рассказывал он про это впервые. Так свежо было удовольствие, которое он испытывал, вспоминая. Бесстрастный голос его смягчался, его уносило в какие-то отступления,
