Франческо – к телефону никто не подходит.
Торчу до вечера на вокзале – голодная, грязная, с тяжеленной сумкой. (Русский издатель из Нью-Йорка просил разослать альманахи авторам, живущим в Европе: думал, так дешевле.) Положение мое осложнялось незнанием итальянского языка. В конце дня помог англоговорящий прохожий: проводил в бюро информации, и к ночи я сняла номер в самом дешевом отеле.
(Для тех, кто будет в Милане, и в подобной ситуации: самые дешевые гостиницы отмечены пятью звездочками, самые дорогие – одной). Здесь я провела четыре ночи, за которые хозяйка содрала с меня (плату) как за шесть и с этим (миланским?) мародерством ничего нельзя было поделать: плати, и все, – а то не отдам вещи…
Комнатка была холодная, тесная – вертикальный гроб, да и называлась-то она «камера»… Простыла, мучительно кашляла. Вызванивала Франческо. Слышала в ответ частые гудки. Решила: телефон «сломался». Еще думала: он, вероятно, не устоял перед соблазном прогуляться до Парижа в каникулы. (Говорил, работает в школе, учителем английского языка.) Ходила встречать все парижские поезда, искушая окрестных сексуальных охотников, какими кишат улицы Милана.
Восьмого января – конец всем каникулам – поехала к нему по адресу на конверте. Это был, как оказалось, дорогой отель за городом. Вызвали его из номера сто пятьдесят семь. Вышел, обрадовался…
И вот снова я вижу его милое лицо с влажными, красиво очерченными губами; черно-карие глаза (черные зрачки – на всю коричневую роговицу; странный взгляд бессильной борьбы с неведомым мне искушением…) Вошли в номер.
Тут была не какая-нибудь тебе «камера»: цветной телевизор, светлые комнаты с выходом на балкон-лоджию, роскошная библиотека поэзии, велосипед в углу, мои матрешки – рядком на книжной полке; белый телефон… Франческо достал из шкафчика водку; чтобы согреться с мороза, я сделала один глоток «за встречу». Запила кофе. Разливая кофе по чашкам, он бросил туда несколько крошечных таблеток – сахарина, как сказал… Отдавая по его приказу все свои деньги, потеряла сознание. Очнулась на полу ванной в луже коричневой рвоты. Отхлебнула поданного кофе и снова отключилась… Снова очнулась, теперь на полу спальни, почувствовала боль от ударов по голове, по скулам, по груди, по тазу, по ногам… Увидела над собой бешеные глаза садиста, пену в углах рта. Стиснув зубы, терпела удары, молчала, глядя прямо ему в лицо…
Очнулась, услышала собственный надрывный кашель.
Инстинкт жизни подсказал: избегать его кофе. Незаметно выплеснула поданный напиток.
Видела: наступает вечер (или утро?). При негаснущем электрическом свете повсюду – беспокойно мечется по комнате безумный тип в распахнутом халате, сверкая огромным несгибаемым красным членом; нервно перебирает книги, вещи; присаживается у телевизора – тоже, как и свет, не выключающегося; секунду смотрит в расписные лица итальянских киногероев и снова вскакивает; падает на край кровати и быстро онанирует с помощью своих рук, выплескивая теплую вонючую сперму на пол – прямо мне в лицо, в глаза, на волосы… Достает из-под кровати оранжевое полотенце и опять
