style="font-size:15px;"> Маркизе стало легче дышать. Роквелл налил белого вина в бокалы, один поднёс собеседнице, второй взял сам. Девушка приняла напиток машинально.
– Вы станете ею, я уверен.
– Но кто Вам сказал, что потерявший невесту принц обратит на меня свой взор? – попыталась воззвать к разуму крёстного первая леди Англии.
– Я не вижу причин, которые бы помешали ему сделать это, – пригубив вино, ответил советник. – Вы юны и прекрасны, он ещё молод и полон сил. Вас обоих объединяет траур. Почему бы принцу не увлечься Вами? Вы нравитесь всем без исключения, моя дорогая.
– Не всем, – покачала головой маркиза и отставила нетронутое вино на туалетный столик у зеркала. – Вспомните хотя бы Красного Джона! Герцогу я была безразлична даже в тот миг, когда он имел на меня полное право!
– Так это же Райт, он каменный, Вы сами изволили так говорить, – напомнил Роквелл, отхлебнув вина. – Таких людей немного, на наше с Вами счастье. И если прусский принц уже был влюблён, то значит, на нашего строптивого Имбирного герцога[7] он не похож, – рассматривая, как переливается янтарная жидкость в хрустальном бокале, произнёс мужчина. – И я рад, что Вы ему не достались. Принц из дома Гогенцоллернов, как зять, меня устраивает больше.
Внутренний протест разгорался всё больше и больше, диким огнём охватывая душу маркизы Линкольн. Но девушка не позволяла эмоциям вырваться наружу. Лишь плотно сжатые губы и сильно впившиеся в ладони ногти могли бы выдать её нервное напряжение герцогу. Только Роквелл не обращал взора на свою воспитанницу…
– Предположим, что он потеряет голову, – как можно более ровным голосом произнесла первая леди. – Но брак должен благословить его отец и наш король. Об этом Вы не подумали?
– Карла я беру на себя, – обратив взор на крестницу, сухо произнёс советник. – Курфюрстину, что могла бы ставить палки в колёса, – тоже. А уж с Тюдором придётся общаться Вам. Он в Вас души не чает и отдаст за любого, если Вы того пожелаете. Брак с Гогенцоллернами Англии в будущем ещё может пригодиться, хотя сейчас любое подобное решение вызовет массу кривотолков в парламенте, конечно же.
– Конечно… Священная война в разгаре, – прошипела Анжелина. – Надо полагать, за душу принца Августа сейчас ведётся настоящая борьба между католиками и протестантами?
– О да, и эту войну должны выиграть мы, – прищурился герцог, приподняв бокал с сияющей жидкостью.
Анжелина отвернулась, не присоединившись к тосту. Конечно, она ещё не видела предполагаемого жениха и не имела о нём ни малейшего представления, кроме тех характеристик, что поведал ей крёстный. Но внутренний голос почему-то твердил, что затея Роквелла нехороша и ничего доброго из неё не получится… В памяти всплыло сообщение о сговоре с Говардом, когда ей было 15. Но сегодня она умнее и уже не будет убегать в никуда, к тому же они находятся в Кёнигсберге, и не подчиниться сейчас воле герцога маркиза не могла. Достигнувшая
«Имбирным» Роквелл назвал Джинджеффера за сходство титула со словом «ginger» – имбирь.
