с любовной лихорадкой можно сравнить лихорадку исследователя. Только любовное исступление тождественно поиску истины.
– Взгляни–ка, Адонис! – произнес, наконец, решаясь, Диагор. И жестом пригласил своего ассистента заглянуть в микроскоп.
Адонис оторвался от своего аппарата. Он был удивлён: обычно во время работы профессор был молчалив, деловит и суров. Ну а сейчас Диагор просто заходился от волнения. Впрочем, молодой человек не стал долго анализировать происходящее. Послушно подошёл к столу шефа и заглянул в микроскоп.
– Ну, как тебе это нравится?
Адонис молча всматривался в микроскоп.
– Произошло чудо, профессор! – наконец восторженно вскричал он. – В клетке и следа не осталось от наследственных болезней.
– Я за ними всю ночь наблюдаю, – объяснил Диагор и привычным жестом потёр тыльной стороной ладоней уставшие глаза.
Напряжение последних дней, наконец, оставило его. И он почувствовал усталость, накопившуюся за последние годы в каждой клетке его тела.
За окном округлившаяся луна лениво лила свой свет на землю. Было слышно, как он падал, разбиваясь о каменные террасы, и рассыпался по полям. Как он собирался в ручьи и, журча, падал в море, отчего солёная вода наливалась тяжёлым серебром.
– Мне, наконец, удалось предотвратить летальность клонируемых клеток, – проговорил Диагор нарочито безразличным тоном.
– Они жизнеспособны, профессор! Жизнеспособны! – и Адонис захлопал в ладоши, как ребёнок.
– Ещё бы они не были жизнеспособны! – слабо улыбнулся Диагор в ответ.
Его красные от усталости глаза светились радостью. Со счастливым вздохом откинулся на спинку металлического кресла и прикрыл глаза. Шея его собралась морщинами.
– Вы гений, профессор!
– Я знаю, – признался Диагор, мерными движениями растирая затёкшую шею.
– Наконец–то человек сможет жить достойно!
– Ты думаешь, ему позволят жить достойно? – удивился Диагор. – История всякий раз доказывает нам, что это невозможно. Достоинство – это роскошь, доступная лишь отшельникам от науки.
***
Ещё совсем недавно Фотис фон Саботаж, министр Жизни и Смерти, обсуждал с премьером, каким образом возможно будет разогнать Академию Наук Хватляндии, и продать её здание миллиардерам Стервляндии под жилые квартиры.
И хотя продажа государственного имущества – дело непростое, эти двое прекрасно справлялись с этой почти неразрешимой задачей, распродавая старейшие здания столицы своим соседям и врагам – стервляндцам.
– А ведь мы с Фридрихом так удачно продавали Хватляндию по частям! – с каким–то упоением делился бывший министр с соседом по палате событиями своей прошлой жизни. – И только какие–то старые задрипанные академики пытались вставлять нам палки в колеса, вопя, что
