детка, рада бы я помочь тебе, да только могу-то я немного. Сама вот чувствую – запутаюсь здесь. А всего несколько дней прошло. Дома как-то всё было понятно, всё на своём месте.
– Вот и надо домой! А я с Вами. Ой, Елена Николаевна, вы не подумайте… Простите меня, гостите, сколько хочется! Какая же я неловкая и дурная! Только потом, когда решите домой…
Елена Николаевна улыбнулась и погладила Варю по рукам, которыми та помогала себе извиняться и упрашивать, то прижимая их к своей груди, то беря собеседницу за руки.
– Варенька, папенька твой не отпустит тебя в Москву. Тем более, если решил выдать тебя замуж. А надобно посмотреть вокруг, нет ли партии другой, подходящей и тебе не противной. И маменьку уговорить на это. Вы дружны с нею?
– Мы ладим, она добрая женщина. Только вот… она дама светская, ей нравится это всё. Матушка ни о чём трудном задумываться не любит. Сколько помню, она всегда погладит меня по голове и скажет: «Иди, деточка, поиграй». Со мной всё больше няня была. Она всему научила, и книгам, и музыке, и про людей много рассказывала. Она раньше была дворянкой, а потом они обеднели. Она в город приехала и стала в гувернантки наниматься, а потом уж и в няньки. У нас она уже старая служила, а года три, как умерла. Она на Вас чем-то походила.
Елена Николаевна всё поняла об этой девочке. Варенька при живой матери лишена была настоящей материнской любви, совета, дружеского участия. Её развитый ум искал себе пищи, и не находил её в кругу безсодержательных людей, коими был полон дом её отца. А чуткое её сердечко всё понимало, но никому не могло поведать своей удивительной природной мудрости и тепла.
Елене Николаевне хотелось отвлечь девушку чем-то хорошим, и она спросила:
– А ты видела ту пару, с которой я разговаривала сейчас? Ты знакома с ними?
– Да, я их видела, – ответила Варя, – они мне понравились. Но я прежде не встречала их, в нашем доме они точно прежде не бывали.
«Теперь я понимаю, почему», – подумала Елена Николаевна. Ей пришла мысль, что, может быть, не графы С. редко приглашали её отца, а он сам не стремился часто бывать у них.
– Варюша, а давай мы с тобою завтра пойдём вместе в храм. В какой-нибудь поменьше, где людей не так много. Постоим, помолимся. Господь все наши чаяния услышит и не оставит нас.
– Ой, пойдёмте, Елена Николаевна! Как Вы хорошо это придумали! Я люблю ходить в церковь, няня меня часто водила. А папенька на праздники только выезжает, когда народу много. Свечки дорогие ставит, а до конца никогда не стоит. А в толпе ни о чём не подумаешь. Только и слышно, как да кто шепчется, о всяких пустяках, будто на балу. У нас дома на Пасху много народу бывает, маменька тогда бедным всем куличи раздаёт и каждому яичко. А детям пряник. Этот Воронков всегда тоже там толкается. Как-то женщина подошла, молодая, такая милая, и ребёночек у неё крохотный совсем. Маменька ей гостинец дала, а этот и говорит: «Приходи ближе к вечеру к моему дому, получишь больше!» И так противно усмехается.
