о чём? – переспросил Нахуша вроде бы как безразличным тоном, откидываясь широкой спиной на бревенчатую стену.
– Чужие тут по твоим землям нигде не шастали? Я не имею в виду гостей и торговых людей. Может где по лесам попадались нечаянно заблудившиеся иль, где на дальних подступах натоптали, кто такие неведомо?
Атаман отлепился от стены и всем мощным телом подался к щуплому колдуну.
– Какой дурак в это время по лесам шастает, да ещё так далеко от людского жилья? Не мути Данава. Говори чё не так.
– Чёрная степная нежить в наших краях завелась, – заговорил колдун полушёпотом, показывая всем своим напуганным видом весь ужас этого события, но вместе с тем сверкнула у него в глазах некое детское любопытство с интересом.
– Тьфу, ты отрыжка турова, – расстроено сплюнула в сердцах Дануха, – и этот малахольный туда же. Только давеча бабам языки укорачивала по этому поводу. Братец, ты это с каких пор в посикушные страшилки играться принялся?
– С тех пор, как только по нашему берегу четыре баймака начисто поубивали.
Дануха переглянулась с сыном-атаманом и оба в недоумении уставились на колдуна. Тот же продолжал, нагоняя страх на собеседников:
– Я тоже давеча по гостям хаживал. Заглянул к своему давнему приятелю, что на два с гаком перехода назад от нас жил. Колдуном он там родовым был до поры до времени. Так вот он один от всего рода и остался в живых. Все артельные мужики побиты, пацаны потоптаны. Дети малые мужицкого пола по кутам сожжены все до единого. Большуху с ближницами тоже кстати в кутах зажарили, – продолжал колдун запугивающим голосом, сделав ударение на «кстати», уставившись на Дануху, как бы намекая на веские обстоятельства по её поводу, – а баб что по моложе и детей всех бабьего пола утащили в степь.
Наступило гнетущее молчание. Каждый думал о своём. Атаман с большухой об услышанном, Данава о недосказанном.
– Ну говори уже колдун, – не выдержал Нахуша, – чё зайца за яйца тянешь. Что ещё за хренова нежить?
– Пацанёнка он нашёл недобитого, хоть тот всё равно чуток погодя и помер, но успел приятелю про лиходеев поведать. Большие, чёрные. Все как один страшные и не одна нежить, а целая стая.
– Ох, ё. Чё за напасть творится-то? – в этот раз уже всполошилась встревоженная Дануха.
– Так вот приятель мой тоже в сказки не верит, чай не пацан сопли размазывать. Схоронил мальца и следы как следует почитал. А натоптали они изрядно, в наглую, не скрываясь. Нежить как известно следами не пачкает. Отсюда следует, что это вовсе ни нежить, а люди. Душегубы ряженые под нежить. Следы оставили конские. Кони парные, будто друг к другу чем привязанные. Таскает такая пара за собой шкуру волокушу. Шкуры разные, сшитые. В основном туровые и лосиные, толстые. На этих шкурах ездят по два человека. Следы чёткие, мужицкие. Голов больше, чем двадцать раз по три. Налетели, всех побили, баб с детьми на шкуры побросали и на тех волокушах волоком упёрли.
– Арийцы, –
