в неизвестном порядке и количестве были перезахоронены трупы погибших в боях бойцов и командиров Красной армии, а также местных жителей с городского кладбища Смоленска. В списках Фосса они могут «скрываться» как неопознанные военные («Offizier»), «Leutnant», «Uniformierter», «Leiche in Uniform»), неопознанные («unbekannt») или гражданские («Ziwilist»).
В итоге официальный эксгумационный список катынских жертв вызывал нарекания даже у нацистских чиновников. Для доказательства Сахаров цитирует несколько документов. 27 июля 1943 г. сотрудник главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства Шпенглер направил в президиум ПКК вариант списка эксгумированных и идентифицированных с уведомлением, что он несовершенен, и что требуется «минимум 5—6 месяцев» для его уточнения.
16 августа 1943 г. Президиум Польского Красного Креста (ПКК), направил список эксгумированных и идентифицированных в Катыни в Международный Комитет Красного Креста (МККК) в Женеве. В сопроводительном письме к списку было сказано, что он составлен «на месте с помощью изготовленного в Катыни каталога». «Опознавание трупов производилось на основании найденных у них заметок… Имена жертв устанавливались на основании найденных у них документов, например: удостоверения личности, служебные удостоверения, прежде всего, официальные удостоверения, наконец, письма и визитные карточки».
Президиум ПКК считал, что этот список «должен рассматриваться как временный», подлежащий дальнейшему уточнению «в соответствии с официальными результатами судебно-медицинской экспертизы, проводимой в Кракове».
Окончательная оценка официального германского эксгумационного списка катынских жертв содержится в письме Президиума Польского Красного Креста, направленном 12 октября 1943 г. в Международный Комитет Красного Креста. «…даже если бы ПКК располагала всеми результатами работ по эксгумации и идентификации, включая документы и воспоминания, она не могла бы официально и окончательно засвидетельствовать, что эти офицеры убиты в Катыни.
Неопознаваемое состояние трупов, тот факт, что во многих случаях при двух трупах были обнаружены документы, несомненно, принадлежавшие одному лицу, минимум опознавательных знаков, особенно безупречных вещественных доказательств, найденных при трупах, наконец, то обстоятельство, что военные, убитые в Катыни, пали не на поле сражения, а по прошествии времени, в течение которого должна была происходить смена униформы, переодевания и попытки побегов, все это дает ПКК основания утверждать только то, что данные трупы имели при себе определенные документы».
Следовательно, поляки еще в 1943 г. признавали, что с уверенностью можно говорить только о том, что некий документ, зафиксированный в списках Фосса, был обнаружен при данном трупе. Но нет никаких оснований утверждать, что в прошлом он принадлежал именно этому расстрелянному человеку.
Если же говорить о немецко-польской эксгумации и идентификации, проведенной в Катыни весной 1943 г., то предельно четко и профессионально ее оценили уже неоднократно упомянутые польские
