одного трупа и случайно попала в карман соседнего, что эксперты при упаковке документов перепутали конверты и пр.) невозможно, поскольку трупы «двойников» извлекались из разных могил, в разные дни, иногда с интервалом в несколько недель!
Однако, как теперь известно, «ларчик открывался просто». Напомним, что в письме Шпенглера от 27 июня 1943 г. сообщалось о том, что бумаги некого польского офицера оказались «разложенными по 12 различным конвертам». Соответственно, документы одной и той же личности могли быть присвоены нескольким неопознанным трупам. Тот факт, что согласно эксгумационному списку трупы «двойников» извлекались в разное время, доказывает, что эта процедура не являлась ошибкой, а была продуманным действием, направленным на увеличение числа идентифицированных.
Доказанным фактом является также то, что некоторые польские офицеры, числившиеся в немецком эксгумационном списке, на самом деле после окончания войны оказались живы. Еще раз напомним судьбу польского юриста, профессора, подпоручика ремигиуша Бежанека, числившегося в списках катынских жертв под № 1105. Немцы в Катыни «опознали» трупы и других вернувшихся после окончания войны в Польшу людей. Например, на одном из трупов в Катыни были найдены документы, известного по своим послевоенным публикациям в польской печати, Францишека Бернацки. Фотокопия удостоверения Бернацки размещена в немецких «Amtliches Material…», хотя его фамилия в эксгумационном списке отсутствует.
В катынских списках числился и Марьян Яняк, умерший в 1983г. в Познани (это отец председателя Национального Совета Швейцарии в 2005—2006 г.г. Клода Жаньяка) и др. Не будем вдаваться в анализ попыток польских властей объяснить подобные факты, главное, что большая часть поляков, оставшихся в живых после Катыни, предпочитала не рекламировать свою судьбу.
Российский журналист, 26 лет проработавший в Польше, в частной беседе заявил авторам, что в 1960—70 годы его несколько раз знакомили с живыми поляками из катынского эксгумационного списка, но те категорически отказались от дальнейших контактов с советским корреспондентом, как будто от этого зависела их жизнь.
Необходимо заметить, что при изучении списков, погибших в Катыни, нередко делались не совсем верные выводы. Так, журналист-исследователь В.Абаринов, работая в архиве, решил сверить списки поляков, попавших в категорию особо опасных государственных преступников и отконвоированных 136-м отдельным конвойным батальоном по запросам следователей во второй половине 1940-го – начале 1941 года со списком катынских жертв, составленным Адамом Мощиньским (Lista Katynska. GRYF, London, 1989). «В результате обнаружилось ошеломляющее обстоятельство: люди числятся расстрелянными весной 1940 года, а между тем спустя месяцы после катынских расстрелов их перевозят из лагеря в лагерь, в Москву, Минск, Смоленск…».
Выяснилось, что из 63 подконвойных, этапированных в период сентября 1940 г. – 5 февраля 1941г. из Козельского лагеря, 26 человек, указанных в списке А.Мощиньского, были живы. В.Абаринов
