не теряя самообладания, он расплатился и, как ни в чем не бывало, с полными сумками вышел на улицу к машине.
Через минуту они въезжали в темный двор, освещенный лишь горящими окнами четырехподъездного панельного дома с неровно нарисованным на торце номером 69.
– Значит, в этом доме ты и живешь? – оглядываясь по сторонам, произнес Никита.
– Да. Как ты догадываешься, это мой любимый номер.
– Догадываюсь, – улыбнулся Никита. – Сколько мы должны водителю?
– Оставь, я уже заплатила, – сообщила Лана и направилась к угловому подъезду, в то время как «копейка» уже выезжала со двора.
– Лана, давай договоримся, – нахмурившись, сказал Никита, – когда ты со мною, за все плачу я.
– Нет, я так не могу. Ты вовсе не обязан этого делать, – совершенно искренне возразила она и, мягко взяв его за руку, потянула вглубь обшарпанного неосвещенного подъезда.
– А я не могу по-другому! – раздосадованно сообщил Никита.
– Ну ладно, посмотрим… Осторожно, здесь ступеньки.
Когда они вошли в полутемную и тесную парадную, Никите ударил в нос запах давно не вывозимых отходов из мусоросборника и кошачьей мочи. Облупившиеся стены подъезда были густо покрыты подростковым творчеством.
– Нам на четвертый этаж, – на ощупь нажала Лана сожженную кнопку лифта.
«Хорошо хоть лифт работает», – подумал Никита, с опаской озираясь по углам исписанного и в том, и в другом смысле подъезда. Однако когда двери лифта распахнулись, он ужаснулся, обнаружив внутри совершенно сожженные стены, освещенные тусклой лампочкой, забранной железным щитом с дырочками.
– Осторожнее, – предупредила его Лана, показав вниз.
На полу лифта, оставив пассажирам лишь узкую полоску по краям, блестела черно-бордовая лужа.
– Что это? – спросил Никита.
– Не знаю. Кажется, кровь, – с полным спокойствием предположила Лана.
Чем ближе они подъезжали к четвертому этажу, тем громче слышался усиленный эхом дикий хохот и визг, очевидно, принадлежавший группе подростков, собравшихся на лестничной площадке одного из этажей. Когда двери распахнулись и они вышли в темноту неосвещенного подъезда, по внезапно стихшему гаму Никита понял, что они облюбовали для развлечений именно четвертый.
Чувствуя на себе десяток любопытных оценивающих глаз этой дышащей сигаретным дымом и алкоголем черной массы, Никита проследовал за Ланой по коридору к двери ее квартиры. Как только они оказались внутри, дикая оргия, чуть-чуть приглушенная тонкой дверью на слабеньком замке, продолжилась снова. Лана не стала включать свет. Никита даже не успел снять ботинки, когда почувствовал на своем ремне ловкие руки Ланы, присевшей к его ногам.
– Ты с ума сошла! – слабо попробовал возразить он, но услышал снизу лишь приглушенный стон и тихий шепот:
– Господи, как давно я не держала его в руках…
