мотоциклы, там и тут бродили люди в явно несоветской форме и с явно несоветским оружием, слышались разговоры и команды на немецком языке. Простых людей вообще не было видно.
– И какие соображения? – прошептал потрясенный Фролов.
– Только одно – перед нами образцовый немецкий колхоз. Правда, вряд ли «Ленинский». Скорее уж, имени Клары Цеткин.
– Не смешно, – фыркнул Фролов.
– Да уж куда там…
– А, может… перенимают опыт? Я в газетах читал. Немцы – частые гости у нас. Изучают технику всякую военную. Обмен опытом.
– Ну и что им в этой занюханной деревне изучать? Как наши колхозы работают?
– Не знаю, – смутился Фролов, чувствуя неубедительность собственных слов. – А может, кино снимают?
– Про немцев?
– А что?
– Да ничего. Просто немцы-то настоящие. И вон их сколько… Да и где съемочная группа?
Фролов потер лоб. В голове уже пронеслась страшная догадка, но было боязно произносить ее вслух. Никитин, впрочем, сделал это за Фролова.
– Значит, война. Как жопой чувствовал, что что-то не так. А жопа меня никогда не подводила. Только когда я пьяный. А я сейчас трезвый.
– Погоди, – растерялся Фролов. – А с кем война-то? Мы ж вроде с немцами дружим…
Сказал он это как-то вяло, поскольку не очень верил в дружбу народов, тем более закрепленную какими-то там письменными договорами.
– Вчера дружили, сегодня раздружились, делов-то… В любом случае соваться туда не будем.
– А что будем?
– Будем возвращаться в Невидово. А еще лучше прямиком в Минск.
– А задание? – пробормотал Фролов.
Никитин пожевал травинку, потом выплюнул.
– Ты, Александр Георгиевич, наверное, не совсем понял масштаб случившейся хрени. Нет, ты, конечно, волен делать, что хочешь, но мне моя шкура тоже дорога. Поверь моей чувствительной жопе – дела тут закрутились крайне херовые. И считай, что нам крупно повезло. Нарвались бы на них в лесу, сейчас бы муравьев кормили.
В этот момент над головой что-то тягуче загудело так, что Фролов почти инстинктивно вжал голову в плечи.
– «Юнкерс», – сказал Никитин.
Фролов медленно поднял глаза и увидел немецкий самолет.
– И что теперь делать? – спросил он.
– Песню знаешь «Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас сломать»?
– Ну знаю. И что?
– Ничего. Брови сурово насупим. Авось враг испугается… Ну что ты смотришь, Александр Георгиевич? Съебывать надо… С насупленными, блять, бровями.
Глава 12
Капитан Криницын, командир четвертой мотострелковой роты, пробирался с бойцами в тыл. Правда, где этот самый тыл, он понятия не имел. Казалось, что везде сплошной фронт. Связи не было, поскольку и рацию и связиста разнес в клочья снаряд немецкой гаубицы, а карта казалась анахронизмом, потому
