Модель одна, платьев три. И продаются в магазине редакции. Хочешь, чтобы трое в одинаковых платьях за столом сидели. И ты в серединочке?
– Так брошка же… – Лида растерянно смотрела на подругу.
– Да хоть корона на голове! – Роня потянула Лиду обратно переодеваться. – Вот что, красавица. У меня есть в заначке ярко-голубая шерсть. Цвет – как раз то, что нужно к твоим светлым волосам. Такое платьице сошью, королевой будешь. Еще вышивку можно сделать на рукавах и на кокетке.
– Я гладью вышиваю хорошо, только рисунок бы мне! – загорелась Лида.
– Это я все нарисую. Делов-то. До праздника еще целая неделя. Успеем. Да оторвись ты от этого рабочего платья. Даже брошь на него и то жалко. – Роня повернулась к продавцу: – Товарищ продавец, извините нас, мы это платье не берем.
– Берем, не берем. Как хотите, у меня его сейчас с руками оторвут.
Лида переоделась, и девушки побежали к выходу. В дверях Роня оглянулась.
– Товарищ продавец, руки берегите, – и с хохотом подруги выбежали на улицу.
Ветер и впрямь дул еще по-зимнему холодный. Но солнце светило вовсю, и ручьи кругом.
– Ронь, воздух, какой воздух. Мне кажется, так, как в Сибири, весна нигде не чувствуется. Столько радости. Жить хочется, работать хочется. Любить хочется. – Лида сорвала с головы белый берет и растрепала свои светлые курчавые волосы, постриженные в модное каре.
– Шапку надень, чтобы все это делать, голова нужна здоровая, а не сопливая, – и под ноги смотри. Боты у нас с тобой фетровые, не резиновые.
– Ронька, и то правда! Мне кажется, продавщица так на нас из-за этих бот разозлилась. Завидно ей стало.
– Скорей всего. Только ты того платья не жалей! Точно тебе говорю, оно тебе ни к чему.
– Все, все, уговорила. Вечером забегу смотреть отрез, а то уже в редакцию опаздываем. Ой, Ронь, – Лида остановилась. – А как же ты? Ты-то в чем пойдешь? И потом, материал. Ты ж его для себя берегла? – Все мысли сразу пронеслись на лице девушки. От страха, что обидела подругу, до жалости к себе. К тому, что может остаться без ярко-голубого праздничного платья.
– Ты что, глупая, даже не думай. Я в черном пойду, в котором на новогоднем празднике танцевала. Помнишь? А что поделаешь, видишь, после тифа как растолстела! Мне пока только черный цвет показан. Вот похудею, тоже что-нибудь яркое себе сварганю. А к черному я такой цветок нафантазировала. Сделаю – покажу. И платье станет как новое, никто не догадается про Новый год.
– Ой, Ронька, подружка ты моя, что бы я без тебя делала. Ты мне, знаешь, как сестра, правда, правда! И руки у тебя золотые, и голова светлая.
– Это потому, что я шапку на улице не снимаю.
Подружки рассмеялись, обнялись и побежали дальше к своему дому.
В семье Семашко очень любили вечера, когда семья собиралась вместе. Алексей приходил наконец с работы, уставший, но последнее время в очень хорошем настроении.
– Ронь, все идет по-другому. Стало больше жизни в газете, понимаешь! Не только призывы
