в форме шпильки. – Замок любит гостей, ему нужны гости.
Смотрители в венах
Утром моего десятого дня рождения мама и папа отвели меня взглянуть на кукольные домики в Музее детства в Бетнал-Грин. Не знаю, почему мы отправились смотреть именно домики, то ли я сама выразила к ним интерес, то ли родители прочли в газете статью о коллекции, но я очень четко помню тот день. Одно из тех блистательных воспоминаний, которые собираешь по пути, – идеальной формы, непроницаемое, как мыльный пузырь, который забыл лопнуть. Мы поехали в такси – кажется, я сочла это особым шиком, – а после музея пили чай в модном заведении в квартале Мейфэр. Я даже помню, во что была одета: коротенькое платье с ромбами, о котором мечтала много месяцев и в то утро наконец обрела.
Еще я с ослепительной ясностью помню, как мы потеряли маму. Возможно, именно это событие, а не сами кукольные домики, не дало тому дню смешаться с другими в мясорубке детских воспоминаний. Все перевернулось вверх дном. Взрослые люди не теряются, по крайней мере в моем мире. Это привилегия детей, маленьких девочек вроде меня, которые вечно витают в облаках, еле тащатся и не поспевают за мамой.
Но не на этот раз. На этот раз необъяснимым и сокрушительным образом куда-то подевалась сама мама. Когда это случилось, мы с папой стояли в очереди, чтобы купить сувенирную брошюру. Мы медленно продвигались вперед, погруженные в раздумья, и обнаружили, что лишились своего привычного семейного рупора, только когда добрались до стойки и молча уставились сперва на продавщицу, а затем друг на друга.
Я отыскала маму первой. Она опустилась на колени перед кукольным домиком, который мы уже видели. Помнится, он был высоким и темным, со множеством лестниц и чердаком наверху. Мать не объяснила, зачем вернулась, только произнесла: «На свете действительно есть такие места, Эди. Настоящие дома, в которых живут настоящие люди. Представляешь? Столько комнат!» Краешек ее губ дернулся, и она тихо и напевно продекламировала: «Седые стены, что поют далекими часами».
Кажется, я не ответила. Во-первых, не было времени – в этот момент на нас наткнулся отец с отчего-то обиженным и встревоженным видом, – а во-вторых, я не знала, что сказать. Хотя мы никогда больше не обсуждали тот эпизод, прошло много времени, прежде чем я окончательно перестала верить, что где-то в огромном мире есть настоящие дома с настоящими людьми и поющими стенами.
Музей в Бетнал-Грин я упомянула только потому, что пока Перси Блайт вела меня сквозь сгущающийся мрак коридоров, я вспоминала мамину фразу все яснее и яснее; наконец я увидела ее лицо, услышала ее слова так отчетливо, будто она находилась совсем рядом. Это было связано со странным чувством, которое давило на меня, пока мы исследовали огромный дом; ощущением, словно меня колдовским образом уменьшили и перенесли в кукольный домик, хотя и весьма потрепанный. Ребенок перерос его, ему купили другие игрушки, а комнаты с выцветшими обоями и шелками, полы, покрытые циновками, урны и чучела птиц, тяжелая мебель безмолвно надеялись обрести новых обитателей.
А может, все это пришло
