с поселковыми новостями. Наиболее активными участницами разговоров были женщины. «Здравствуй, соседка, – начинала одна сельчанка. – Я вчера видела, как ты о чем-то беседовала с Робертой, и меня поразило, как она на тебя нехорошо смотрела – искоса, исподлобья, ну о-о-очень недружелюбно». «Не знаю… – пожимала плечами собеседница. – Я, по правде сказать, ничего такого не заметила. С чего бы ей на меня плохо смотреть?» «Ладно, не хитри, весь посёлок помнит, как она на свадьбе твоей племянницы прилюдно обозвала приготовленную тобой еду помойкой!» – «Да ведь это когда было! Лет двадцать назад. Я и правда готовить тогда ещё ничего толком не умела. А с чего ты вдруг об этом вспомнила? С того времени много воды утекло». – «Смотри кума, тебе жить. Однако не по-доброму она на тебя вчера смотрела, ох, не по-доброму, помяни моё слово, со стороны-то виднее!» В последующие дни сельчанка, советовавшая другой держать ухо востро с Робертой, совершая утренний обход по магазинам и встречаясь с другими соседками, каждой из них по секрету сообщала: «Сегодня видела Фернанду-макарониху. У нее лицо такое озабоченное, ой-й-й! Говорит, что это, мол, ко мне Роберта в подруги-то набивается? Забыла, как мои макароны с томатным соусом на весь посёлок ославила, мол, не еда это, а помойка? Или просто делает вид, будто ничего такого в помине не было? Эх, ни стыда у неё, ни совести!» Пересказывать давние истории, зачастую приукрашенные рассказчиками, было вполне нормальным, и можно даже сказать, традиционным массовым занятием, служившим сельчанам не только для развлечения, но и для тренировки памяти. Благодаря их повтору, любой сельчанин мог вспомнить события десяти-, двадцати-, тридцати- и даже пятидесятилетней давности. При этом наиболее значимые, как правило, раскрывающие причины многолетних распрей между соседями, передавались от родителей к детям, а от них – к внукам. Таким способом в сельской местности обеспечивалась преемственность поколений.
Однажды собрались на главной площади Перепёлок три соседки: Подозрительная Сельчанка, Любопытная Сельчанка и Прижимистая Сельчанка. Как и другие любительницы посплетничать, они наслаждались процессом построения догадок и умозаключений. Им нравилось чувствовать себя доблестными сыщицами, как в художественных фильмах, где детективы способны по приобретшим фиолетовый оттенок клеткам селезёнки и найденному в старой коробке, лежащей где-то на чердаке, следу от пепла определить, что погибший от руки убийцы человек двадцать лет назад курил гаванские сигары. Первой начала разговор Любопытная Сельчанка: «Кто это там?» «Где?» – принялись старательно вглядываться в указанное ею направление две другие. «Только что прошёл парень с точно такой же собакой на поводке, как у моего соседа по подъезду», – неожиданно выдала Любопытная Сельчанка. «Думаешь, он её у твоего соседа украл?» – нахмурила брови Подозрительная Сельчанка. «Откуда мне знать? – пожала плечами Любопытная Сельчанка. – Я только вижу,
