потерять рассудок? – и этого не случится. Во все 15 минут мучений, Вы будете находиться «в здравом уме и кристальном сознании», отчётливо понимая и ощущая всё, что происходит.
Через 10 секунд, у Вас начнётся истерика, ещё через 5, Вы станете хватать и бить всё что окружает, всё, что ни попадётся, – требуя дать Вам возможности вдохнуть.
Всё ещё сдерживаете дыхание, Нассер?
Помню, пытаясь разодрать намертво захлопнувшиеся двери лёгких, я, каким-то непостижимым образом, могла ещё что-то выговаривать: «Я не могу дышать, я не могу дышать…», продолжая стоять на коленях, левой рукой впившись в землю, а правой – сжав в кулак чью-то одежду на груди – парамедика, сидевшего на корточках и пытающегося меня поднять, получая в ответ уравновешенное и мерное, даже строгое: «Мадам, нам необходимо поместить Вас на носилки. Мадам, нам необходимо поместить Вас на носилки».
И как это у людей в подобных ситуациях может напрочь отсутствовать любое выражение сострадания? Им там, в медицинских школах, наверняка преподают какой-нибудь класс «жестокосердия».
Во всё это время, я ни на мгновенье не осознала, что я умирала. Видимо, все мои усилия были направлены только на то, чтобы сделать этот проклятый вздох, напрочь заглушив истинное положение происходящего.
Слова «Я не могу дышать» – были лебедиными в моей жизни и с ними, заканчивается моё последнее прижизненное воспоминание.
Как меня погрузили на носилки и поместили в машину – этого я уже не помню, но мне известно, что сознание я потеряла в машине. Именно там, из-за ошибки парамедика, остановилось и сердце: она с такой остервенелостью нажимала на мешок Абму, что пробила в одном из моих лёгких дыру, что и вызвало остановку сердца.
Так что, в госпиталь я прибыла уже с красочным транспарантом: «мёртв по прибытии».
Далее начинаются воспоминания клинической смерти. Их было три, но самым значительным было второе.
В первом из них, я вижу себя в карете «скорой помощи», видимо сразу как остановилось сердце, понимая, что еду в госпиталь. Совершенно одна, я сижу на носилках и слегка улыбаюсь, удивляясь тому, как легко и свободно мне дышится. Машина двигается по просёлочной дороге: её постоянно трясёт и меня подбрасывает, под бряцанье дребезжащего барахла и приборов, коими она переполнена. В следующий момент, продолжая блаженно улыбаться, я кладу 2-3-4 пальцы каждой из рук на тонкий подоконник окна и начинаю их двигать, словно читая по Брайлю, но, почему-то, в левую сторону, как по-арабски.
На этом, первые воспоминания обрываются. Я не стану посвящать Вас в медицинские детали того, как меня выводили с того света, это – излишне.
Перейду к следующему воспоминанию и оно – в наибольшей степени, особенное. Я хочу как можно подробнее его описать, подобрать точные слова, чтобы довести до Вас то поистине необыкновенное, что я пережила и, более чем это – прочувствовала.
Я
