штукатуркой на фасаде наклонено вперед, словно в поклоне. Кэсси едва разобрала надпись, выбитую на табличке у входной двери: «Библиотека оккультных наук Тимоти Дента».
Кэсси вышла из машины первой, мама чуть задержалась. Прежде чем подойти к двери, обе оглядели здание. При виде него Кэсси подумала, что они напрасно проделали свой путь: библиотека выглядела пустой и заброшенной. Но мама была уверена, что Тимоти находится внутри здания, скорее всего один.
Они толкнули тяжелую деревянную дверь и вошли. Глазам Кэсси потребовалось время, чтобы после яркого солнечного света приноровиться к тускло освещенному холлу с рядами стеллажей. Пол, выложенный серыми каменными плитами наподобие шахматной доски, вел к высокой конторке коричневого цвета. Там, склонясь над массивным манускриптом, стоял мужчина небольшого роста. Он даже не посмотрел на них.
Мама повела Кэсси к стойке.
– Это он, – шепнула она.
Когда они подошли ближе, Кэсси рассмотрела мужчину. Его лицо покрывали частые веснушки и морщины. На черной с короткими рукавами рубашке слоями лежала пыль. Довершали картину пожелтевшие ногти. Не отрывая взгляда от большой книги, раскрытой перед ним, человек скрипучим голосом вдруг произнес: «Александра».
Мама стояла молча, пока он не посмотрел на нее серыми глазами, по цвету в точности совпадающими с цветом плит на полу.
– Спустя столько лет ты явилась сюда, даже не предупредив меня, – сказал он. – Попробую угадать. Должно быть, произошло нечто ужасное, что заставило тебя прийти. Жаль, но меня это не волнует.
Скрипучий голос разнесся по холлу, словно рикошетом отскакивая от шатких колонн вдоль стен.
Кэсси затаила дыхание. Ей захотелось остановить маму, сделавшую шаг вперед несмотря на резкость Тимоти.
– Ты прав, мы попали в беду, – сказала мама едва слышно. – Пожалуйста, только выслушай меня.
– Как утомительно всегда быть правым. – Тимоти закрыл книгу и с любопытством посмотрел на маму.
– Это моя дочь Кэсси, – сказала она.
Тимоти скосил глаза и медленно повернулся, чтобы лучше рассмотреть девушку. Той показалось, будто она стоит на сцене в свете яркого прожектора.
– Ты хочешь сказать: дочь Черного Джона, – уточнил он. – Бедняжка ты бедняжка, – сказал он, жалея маму, но в его словах не прозвучало сочувствия, скорее это было сожаление или даже соболезнование.
Он как-то неуверенно выбрался из-за стойки, и только теперь Кэсси увидела, насколько хилым было его тело.
– Ты, – сказал он, указывая на маму пальцем с грязным ногтем. – Оставайся, где стоишь. Я не доверяю тебе.
Он повернулся к Кэсси, но продолжал говорить, обращаясь к маме:
– Эта жертва твоей глупости и тьмы дьявольского отродья пойдет со мной.
Даже не удосужившись посмотреть, следует ли Кэсси за ним, он направился к застекленным дверям, за которами, как поняла Кэсси, находился его кабинет. Девушка не сдвинулась с места, пока мама не подтолкнула ее вперед.
– Иди.
