style="font-size:15px;"> – А зачем ты руки вверх поднимал?
– Нелепо разрушать остатки самолюбия, основанные на ржавом пистолете.
В люгере были патроны, но он действительно не стрелял, что было тут же проверено в саду.
В этом поступке моего друга, в том, как Арсений швырнул банкой в бандитов, снова оказалось пополам его страсти и расчёта.
– Оно того стоило. Как банка взорвалась – будто шрапнельный снаряд! – повторял он, довольный своим броском. – А монетку я всё равно найду.
Однако расчёт не удался. Мой друг обыскал весь дом и вскрыл половицы. Он лазил в подвал и всё там перерыл.
Монета исчезла.
Через неделю после схватки с налётчиками в квартиру к Арсению нагло завалился здоровый детина ростом под два метра, упитанный, розовощёкий и очень курносый. Это был сын художника. Он пришёл ругаться, обнаружив, что отличный экземпляр его коллекции разменяли на почтовую марку, – я вполне понимал его ярость.
Сеня в этот момент сидел за столом и чистил люгер.
– Вот такие дела, Федя, – сказал мой друг таинственно.
Детина прищурился, оценил ситуацию и попятился. В дверях он пригрозил взвинченным бабьим голосом, что заявит в милицию за вымогательство.
Через пару месяцев люгер вызвал новый виток каких-то не совсем законных операций, где присутствовал железный крест и немецкая каска с дырой.
Странно, что эта полная страстей жизнь заканчивается быстро и без следа. Коллекции лежат грудами. На них оседает космическая пыль. Представители прекрасных семейств рассыпаются в труху.
Друг мой изредка берёт карандаш. У него неплохо выходят летящие наброски. И теперь ему удивительно легко даются сложные вещи. В его доме на стенах висят карандашные рисунки: вот бежит лошадь, вот парень вытянулся в прыжке – он хватает в воротах футбольный мяч, а вот птица садится на землю, раскинув крылья.
***
Вскоре я вернулся домой.
Иногда мне казалось, что мой начальник, Веспасиан, ненормален. В том смысле, что он походил на сектанта или блаженного еретика. И если б он и вправду был таким, то, думаю, он обязательно основал бы своё учение.
Я пришёл в цех. Мой начальник в одиночку ворочал доски и складывал их в груду у стены. Пахло сухим деревом. Гора белых опилок выросла у станка на земляном полу.
– Где был, чем занимался? – спросил Веспасиан.
– Охотился за серебром, – ответил я не без гордости.
Начальник сурово взглянул на меня.
– Бандитизм? – произнёс Веспасиан тоном судьи.
– Нет, что вы. Монеты искали. Но нам угрожали ржавым люгером!
– Раз шагни за черту с ледяным сердцем. Вернись с сердцем, полным горящих углей, – произнёс он вполголоса, отвернувшись.
У него был талант выдавать такие строки – похоже, собственного сочинения.
– И откуда вам только
