дождь внимания не обращали.
– Надо же ведь… – удивилась жена.
– До такого дойти… – возмутилась теща.
От Евгения Ивановича требовалось присоединиться ко всеобщему осуждению. Вместо этого он неосмотрительно сказал:
– Мало ли какие бывают обстоятельства…
– Ага, прямо на улице бывают, – передразнила жена.
– И такие случаются? – вкрадчиво спросила теща.
Но Шурочка была необыкновенно хороша, подумал Евгений Иванович и мысленно покрутил ус от удовольствия. Потянувшись к Шурочке, невозможно было отдернуть руки, и, коснувшись ее губ, не было сил отпрянуть.
Она работала в архиве на первом этаже, он – в главном управлении на пятом. Иногда она заглядывала к нему в комнату и, если он был один, обвивала его за шею и целовала долго и сладко. Он пытался отвернуться и шептал: «Ну, хватит, сейчас войдут».
В обед они встречались в сквере у Патриарших прудов, усаживались на скамейку и целовались.
Возвращаться на работу вместе было неловко. У подземного перехода они расставались, чтобы идти дальше поодиночке. Шурочка смотрела на него кротко и жалостливо, как будто они расставались не на пятнадцать минут, а неизвестно насколько, и он прижимал ее к себе крепко-крепко.
Вот тут и раздавались эти мерзкие реплики:
– Нашли место!
– Ну, приспичило им!
И даже:
– Ба! Опять те же!
На выходные родители уехали на дачу и он повел Шурочку к себе. Все было, как всегда в таких случаях бывает – и кофе, музыка и танцы с объятиями. Шурочка целовала его нежно, как никогда, и сердце его билось все чаще и чаще. Но с приближением решительного момента он вдруг почувствовал, что сил почему-то нет. Он не поверил себе и решил, что это вот-вот пройдет. Но факт остался фактом – вдохновение напрочь отсутствовало. Он растерялся. Он испугался за всю дальнейшую жизнь. Да еще Шурочка оказалась такой приставучей. Дело само собой пошло к трагической развязке. Деваться было некуда. Он выкрикнул:
– Пойдем гулять!
Шурочка долго смотрела на него, прищурившись, и не могла ничего понять.
Потом он думал: «Вот дурак! Надо было выглянуть в окно и крикнуть, что родители приехали».
И все-таки Шурочка была очень хороша. Протянув к ней руки, их невозможно было отдернуть. И не было никакой возможности оторваться от ее губ, если бы не обстоятельства.
Парень и девчонка перестали целоваться и побежали под редким, теплым дождем.
– Обстоятельства эти… – зло сказал Евгений Иванович.
– Да уж… – сказала жена и вздохнула.
– Такие прям… – мечтательно отозвалась теща.
Обед закончился. Открылись двери магазина.
Амурности и амуролисты
Любимых женщин он называл рыбочками и толстопопиками. Но жизнь шла и надо было выбирать. Друзья давали советы: один говорил, что в жене главное простота и ясность; другой уверял,
