А шо милиция. – Она взмахнула рукой, и накопившийся на сигарете пепел упал ей на ногу. Она элегантно сдула его. – Работают по стандартной схеме: катер, аквалангисты, эхолокация дна. Вот и сегодня, я слышала, опять аквалангисты плавали. Один наш, другой из дельфинария. Только все впустую.
– Где же это происходит? – Я нахмуренно разглядывал темный берег. – В Батилимане или Ласпи?
– А какая разница! Один залив-то. С одной стороны – мыс Айя, с другой – вон та гора, тьфу, как ее, заразу… Краб, что ли. Там еще внизу вышка, видите? Это Форосс и бывшая дача Горбачева. И Батилиман, и Ласпи – все в одном месте. Может и причина одна?
Я отплыл далеко от берега, и мне открылся весь комплекс санатория «Батилиман». Он стоял на склоне горы Кушкайя, что в переводе с тюркского означает «Спящая красавица». Если ехать по дороге из Ялты, то, действительно, можно увидеть в этой громадине голову, плечи и бедра лежащей на боку женщины.
Вообще, горничная права, бухта действительно уникальная. Морское побережье отделено от остальной части Крыма горной грядой. Наша «Спящая красавица» располагалась к морю ближе остальных, благодаря чему в бухте создавался неповторимый микроклимат. Летом флора побережья согревалась лучами щедрого южного солнца, зимой – теплом, накопленным за лето горой Кушкайя. Именно ее я сейчас и разглядывал, качаясь в волнах на черт знает каком расстоянии от берега.
Надо возвращаться на берег. Пока есть дни, пока не вышел срок путевки, нужно валяться на пляже и поджаривать себя на солнышке, как это делает сейчас Марина.
Едва я сделал первый гребок, как почувствовал прикосновение к лодыжке. Легкое, скользящее, похожее на то, которое я ощутил в бухте Ласпи.
Расстояние до дна подо мной было приличным. Я живо представил, как меня хватает за ногу подводное чудовище и утаскивает задыхающегося на глубину. Еще в детстве, плавая по родимой Печужке, меня всегда ужасала эта воображаемая ситуация, соединяющая в себе неожиданность и неизвестность, заставляющая леденеть кровь.
Я вылез из моря и плюхнулся на покрывало. Пляжная галька больно врезалась в грудь. Марина, сквозь дрему, что-то пробормотала, обращаясь ко мне.
– Что? – не понял я.
– Сходи в душ, – повторила она, не открывая глаз. – От тебя потом несет.
Я потянул носом воздух и, действительно, почувствовал запах… гниющей рыбы. Зловоние, которое я уловил еще тогда, в бухте Ласпи. Источник запаха обнаружился на левой щиколотке – два небольших пятна грязно-зеленой слизи.
…Слизь оттиралась плохо. За неимением мочалки, я тер ее водорослями, смоченными в морской воде. К какой же ноге я почувствовал прикосновение? К правой или левой?
Пятна наконец сошли – а куда они денутся, после знакомства с крепкими руками слесаря? Бормоча “правая, левая", я вновь опустился возле Марины; ткнул ее локтем, чтобы она перевернулась на живот, во избежание ожога. Она пробормотала наперекор что-то нечленораздельное, но все же перевернулась. Я закрыл глаза.
Надрывный крик женщины, раздавшийся сквозь шум
