чего? – Элиот опять вытаращил глаза, запрыгал на месте. Из-под маленьких копыт полетели брызги снега.
– Кто будет вбивать письма в ноут? Составлять список?
– Мы составим! – Буг ответил спокойно и медленно, видимо чтобы успокоить друга.
– И зайцам надо отдавать список! Тоже мы?
– Ну да! – Буг склонил бурую голову.
– А печатать? Там же кнопки ма-аленькие! – завыл Элиот и воздел голову к низко плывущим облакам.
– Жизель поможет! – ответил Буг. – Да и Сосиска тоже! Макскизи! Бадди! Все могут печатать!
– Кто меня звялс? – на крыльцо неспешно выкатилась коричневая такса. – Что? Что случилось, Элиот?
– А ты не видишь, Сосиска? – взвыл олень. – Нас все бросили! Покинули-и!
Бух!
– Ау! – Элиот замотал головой после удара какого-то белого комка. – Ну что это?
Комок упал на снег, распрямился и оказался пушистым зайчонком.
Бух!
Тут же в голову оленя врезался второй комок.
– А! – вскрикнул Элиот. – Да перестань, Буг!
Медведь стоял на крыльце и улыбался. Подбрасывал лапой еще одного зайца.
– Знаешь, что тебе поможет, Элиот? – и не дожидаясь ответа, бросил третьего зайца. – Заячьи бои!
Под копытами Элиота сидели уже три белых лупоглазых зайца.
– Ну знаешь ли, Буг! – возмущенно крикнул олень. – У нас тут ЧП! А ты со своими боями!
– Да брось, Элиот! Разомнемся немного! – заулыбался мишка Буг.
– Дас я-я! – с немецким акцентом сказала такса. – Дас – хорошая идея!
– Заячий бой! Юху! – крикнул Буг и бросил испуганного зайчонка. – Сейчас побегаем, а потом и за письма возьмемся! А если надо и подарки раздарим детям! Сани-то, вон они в конюшне!
Над заснеженным двором с гулкими “бухами” заметались зайцы.
4.0 Борта.
Крысодемон утащил моего Тимошу в темноту.
Я рвался как мог, бежал по скользкому грязному полу подвала. Бежал сквозь клубы влажного теплого пара.
Луч фонарика метался по стенам, потресканному потолку и черным углам. Вентили с торчащими штырями отбрасывали округлые пляшущие тени.
Кое-где пар был настолько густой, что напоминал творожную массу, непробиваемую светом. Мои тапки покрылись грязными сосульками. Но мне было плевать.
Один подвальный отсек сменялся другим, но все мои крики были тщетны. Друг Санек даже не гудковал при вызове, так же как и мать.
Набираешь номер, а в ответ тишина. Только прислушавшись можно уловить шипение и потрескивание.
Скоро увидел дверь. К тому времени я уже запыхался и сорвал голос. Сердце стучало гулко.
Подергал ручку – заперто. Сжал зубы, навалился плечом. Бесполезно. К тому же поверхность двери вся в каких то
