появились какие- то люди в черных костюмах, прямо как из фильма, как они опечатали комнату, нашу комнату, где Саша устроил себе кабинет. Видимо находясь в шоке, я пыталась отодрать эту бумажку на двери: «Не трогайте, это наша квартира. Не смейте. Там осталась чашка Саши. Она вся в кофе. Кофе же высохнет, и я его не смогу уже нормально отмыть. Его любимая чашка. Она же останется черной. Как он потом ….» – на этом слове я остановилась и меня просто прошиб озноб. Я начала снова кричать. А потом – темнота.
Бабушка Таня забрала Ваньку и Владика к себе. Даже моя мама объявилась: горе все-таки. Господи, как же ужасно глупо смотрелись все эти праздничные пакеты, фрукты, пироги, виски, которые так и остались лежать около двери, так же, как и его ботинки.
Мой муж оставил предсмертную записку, в которой просил никого в его смерти не винить. Хотя, мой тесть, до сих пор считает, что именно я довела его до такого состояния.
Я находилась в трансе. Меня накачали таблетками: когда я уже перестала понимать, что происходит, и все горе, как будто притупилось. Мне даже не хотелось плакать. Я просто вставала, ложилась спать, снова вставала и снова ложилась. Когда его похоронили, когда прошли 3,7 и 40 дней, и когда мы смогли поставить ему надгробие, я как будто начала приходить в себя. Я начала понимать, что мой муж умер, что его больше нет и не будет, что я не увижу его больше живым, смеющимся, играющим с детьми. Что больше не будет нас, что мои дети остались без папы, без хорошего, заботливого папы…. Слезы градом начали литься из моих глаз. Я начала выть. Я лежала на кровати и выла.
Мама держала меня, чтобы я не разнесла их квартиру в тартарары.
–Девочка, моя, я так рада, что ты, наконец-то, заплакала. Это хороший признак. Это значит ты все начала понимать и принимать. А это главное. Было страшно смотреть на тебя такую: из глаз которой не выпало ни одной слезинки. – Мама удивительным образом проявила какую-то участливость и заботу. Я даже не ожидала от нее такой теплоты. Еще меньше я ожидала от нее умной и действительно правильной мысли. Мои сыновья остались на время у бабушки Тани, чтобы их мать смогла прийти в себя.
Я начала все понимать и принимать. Я каждый день ходила на его могилу, часами с ним разговаривала. Я начала понимать, как сильно я от него морально зависела, как он был мне дорог. Тоска – черная, страшная, острая тоска съедала мою душу. Я похудела. Глаза впали. Я понимала, что прошло всего лишь 60 дней, как его не стало, а для меня как будто прошла вся жизнь, потому что каждый день стал для меня мукой.
Иногда мне было просто необходимо прийти на его могилу и просто посидеть там, поговорить с ним. Я хотела понять, что же все-таки произошло, почему он – успешный и вполне довольный своей жизнью человек, немного ироничный, но всегда здравомыслящий, мог так поступить.
Сегодня я отвела детей в садик сама, в первый раз, после всего случившегося. Воспитательница так на меня смотрела, что я готова была провалиться сквозь землю. После всего случившегося
