довольно резко отвечаю:
– Думаешь, я твою вывеску не рассмотрела? Этот ключ будет подарком. Для особенного человека. – Я улыбаюсь, изображая этакую скромницу, и, кажется, он делает именно тот вывод, к которому я подталкиваю его.
Кузнец неодобрительно хмурится и открывает рот для отказа, но я снова запускаю руку в кошель и вынимаю кошелек поменьше:
– Я намерена хорошо заплатить тебе за работу. И за молчание.
Тут возвращается его жена с целым набором прекрасных золотых поясов, головных венчиков, браслетов, золотых кубков и четок. Когда она видит кошелек у меня в руке, ее лицо светлеет. Я вручаю его ей, прежде чем кузнец успевает все-таки отказаться от заказа. Никаких сомнений, если монеты окажутся у нее в кулачке, она, как и подобает доброй домохозяйке, уже нипочем их не отпустит.
– Да, и вот еще что… – говорю я, словно только что вспомнив.
Мастер, явно раздосадованный, смотрит на меня, наверняка желая, чтобы я убралась как можно скорее и дальше.
– Я вернусь часа через три, чтобы забрать… поясок.
– Госпожа, – пытается он возражать, – этого срока недостаточно!
– Но ты ведь справишься, не так ли?
Наши взгляды встречаются.
– Конечно, госпожа. Обязательно справлюсь.
Весь остаток дня мы бродим по магазинам Нанта. Жаметта купила себе розовую ленту и плетеный золотой шнурок для волос. Как же хочется этим шнурком ее и удавить! Тефани жадно смотрит кругом, точно голодный ребенок, забредший в съестную лавку, и в конце концов я покупаю ей красивый гребень. Это только для того, чтобы Жаметту позлить, говорю я себе.
Тремя часами позже колокола Нантского собора созывают прихожан к вечерней молитве. К этому времени даже Жаметта притомилась, ходивши из одной лавки в другую, стражи так и вовсе помирают со скуки, и мы возвращаемся к кузнецу.
Они с женой нас уже ждут, и теперь его хозяйка смотрит на меня исподлобья. Сам мастер помалкивает, несомненно считая мгновения, когда наконец за мной закроется дверь. Я снова прохожу в мастерскую и становлюсь так, чтобы мои спутники не видели верстака.
– Готов поясок? – жизнерадостно спрашиваю я.
– Как и было велено, госпожа.
Он протягивает пояс и вместе с ним подает бархатный мешочек. Ключ, спрятанный внутри, даже остыть не успел. Когда я забираю мешочек, наши пальцы соприкасаются, и я стискиваю его руку.
– Если проболтаешься, моя жизнь и твоя вместе с ней будут стоить не больше золы в твоем очаге.
Он заглядывает мне в глаза, потом отворачивается.
– Это я уже понял, – отвечает он так же тихо. – Ключ-то ведь не от спальни.
Он хочет отнять руку, но я сильнее сжимаю ее. Не знаю почему, но мне хочется, чтобы этот честный и простой человек увидел мое истинное лицо.
– Не все в замке поддерживают барона, – говорю я, на время отбросив всяческое притворство, чтобы он осознал правду моих слов.
Он пристально
