к Кальзабижи.
После обеда он принял меня тет-а-тет и сказал, что г-н дю Верней сказал ему известить меня, что он не разрешает мне распределять билеты за свой счет.
– Он принимает меня за дурака или за жулика. Я пожалуюсь г-ну де Булонь.
– Вы сделаете ошибку, потому что известить не означает обиду.
– Вы сами меня обижаете, высказывая такое мнение. Но я не стану дожидаться второго такого рода высказывания.
Он меня успокоил и уговорил пойти вместе с ним поговорить с г-ном де Верней. Бравый старик увидел, что я в гневе, попросил у меня прощения и сказал, что так называемый аббат де ла Кост сказал ему, что я допускаю такую вольность. Я больше ни разу не видел этого аббата, того самого, который три года спустя был приговорен к галерам, где и окончил свои дни, за то, что продавал в Париже билеты лотереи Треву, которой не существовало.
На следующий день после визита ко мне этого аббата я увидел входящего ко мне в комнату Тирета. Он сказал мне, что провел ночь с папской племянницей и полагает, что она осталась довольна его персоной, поскольку захотела его поселить у себя и содержать, если он согласится говорить г-ну Ленуар, который был ее любовником, что он ее кузен.
– Она предполагает, – сказал он, – что этот месье даст мне должность в откупах. Я ей ответил, что как близкий друг не могу на что либо решиться, не посоветовавшись с вами. Она предложила мне пригласить вас к ней обедать в воскресенье.
– Я с удовольствием пойду.
Я нашел эту женщину безумно влюбленной в моего друга, которого она называла графом «Шесть ударов», под которым он и был известен в Париже, пока там оставался. Она выдавала его за владельца этого ленного имения, что во Франции сочли легендой, и хотела стать его дамой. Рассказав мне о его ночных подвигах, как будто я был ее старейшим другом, она сказала, что хотела бы его поселить, что имеет на то согласие г-на Ленуар, который даже радуется, что у нее поселится ее кузен. Она ожидала его после обеда, и ей не терпелось его тому поскорее представить.
После обеда, говоря снова о качествах моего соотечественника, она к нему приставала, и он, впрочем, довольный ее рассказами о своей доблести, указывал ей на мое присутствие. Это зрелище меня нисколько не поражало, но, видя экстраординарное телосложение моего друга, я понял, что он может рассчитывать сделать карьеру везде, где есть женщины ее типа.
В три часа пришли две женщины в возрасте. Это были картежницы. Ламбертини представила им г-на «Шесть ударов» как своего кузена. Со своим импозантным именем он стал объектом большого интереса и желания его проверить, тем более, что его тарабарщина была сочтена неудобопонятной. Героиня не замедлила поведать на ушко своим подругам комментарии к его прекрасному имени и расхвалить необычайное богатство своего вассала. Это невероятно, говорили матроны, лорнируя его, и Тирета, казалось, говорил им: Дамы, не сомневайтесь!
Подъезжает фиакр. Я вижу толстую женщину, прехорошенькую племянницу и бледного мужчину, одетого в черное, в круглом парике. После взаимных объятий Ламбертини представляет своего кузена «Шесть
