попытка семейного счастья
Мексика в те годы предоставляла приют доминиканцам, бежавшим от диктатора Трухильо, противникам никарагуанского диктатора Сомосы, перуанским апристам, испанским республиканцам, гражданам США, попавшим в список сенатора Маккарти, беженцам из Гватемалы. Эрнесто нашел там и своих кубинских товарищей, борцов против диктатора Батисты, вместе с которыми он странствовал по гватемальской провинции. Вся эта разноплеменная публика, в большинстве своем лишенная средств и связей, перебивалась случайными заработками, ютилась в меблированных пансионах, собиралась в одних и тех же дешевых барах и вела бесконечные споры о путях и формах немедленного переустройства мира. Мехико наводнен был тайными агентами диктатур, старавшимися проникнуть в замыслы свободолюбцев. Мексиканская полиция следила за тем, чтобы деятельность изгнанников не приводила к международным осложнениям. Секретные службы США преследовали свои геополитические цели. В эмигрантских кругах с волнением обсуждали, что один оказался двурушником, другой – подсадной уткой ФБР.
Гватемальское дело было бесповоротно проиграно, борьба против Перона и перонизма Гевару никогда не вдохновляла, что же касается освободительных планов других латиноамериканских землячеств, то эти замыслы представлялись ему ограниченными и провинциальными. В большинстве своем их борьба с диктатурами подразумевала: «Вот покончим с Трухильо (Сомосой, Батистой) – и тогда…» – подразумевалось, что тогда наступит царство свободы и справедливости. На тему мировой революции, мирового восстановления справедливости никто не желал разговаривать. Кроме того, борцы-изгнанники из какой-либо латиноамериканской страны очень неохотно посвящали в свои дела чужаков, иностранцев – из соображений конспирации и стремления не допустить, чтобы их упрекали в формировании наемнического корпуса. Эта замкнутость интересов очень сердила Эрнесто, который ни в одном кружке не был своим.
В поезде Эрнесто познакомился с беженцем из Гватемалы по прозвищу Эль Патохо, что на гватемальском наречии означает «мальчишечка, мальчуган». Эрнесто в своих дневниках рассказывает, что это был забитый, недалекий паренек, который не мог даже внятно объяснить, что же, собственно, произошло в его стране. Да и коммунистом, то есть членом ГПТ, он стал уже после отъезда Эрнесто на Кубу.
Эрнесто и Патохо подружились в дороге и договорились делить все невзгоды пополам. В Мехико они на последние деньги приобрели подержанную фотокамеру и, найдя сговорчивого местного жителя, владельца небольшой фотолаборатории, согласившегося за скромную плату проявлять пленку и печатать снимки, принялись за обслуживание иностранных туристов США, Канады и Европы. Как рассказывает Эрнесто, они с Патохо, стараясь не попадаться на глаза полиции, ограждавшей иностранцев от назойливого сервиса, фотографировали туристов в парках, на площадях, на фоне памятников и живописных трущоб – и продавали им фотокарточки.
