Да разве вы не видите, что шарф слишком короткий! И даже если мы свяжем воедино все наши шарфы, свитера и, пардон, трусы, этого будет слишком мало, чтобы опуститься на землю!.. Нет, он совершенно ничего не соображает!
Все замолчали, когда я встал на край оконного проема, ухватился за лесенку, дугой поднимающуюся на крышу вагона, перебрался на нее и медленно поднялся наверх. Крыша была скользкой, обледеневшей, и я долго не мог разжать пальцы и выпрямиться. Я не видел того, что было внизу, под вагоном. Вокруг меня закручивался спиралью снежный рой, словно творожные хлопья в прокисшем молоке. Вагон подо мной ритмично двигался, словно дышал, и я интуитивно чувствовал высоту, отчего внутри холодело, и руки до боли сжимали лестничную перекладину. Страх на какое-то мгновение сковал меня, и я застыл в нелепой позе, не в состоянии ни выпрямиться, чтобы достать до подвесной системы, удерживающей вагон, ни вернуться назад, к оконному проему.
– Эй, вы там живы? – донесся до меня голос Эда.
– Не кричите так громко, – ответил я, чувствуя, что, как ни странно, голос Эда придал мне уверенности. – А то сильно раскачаете вагон.
– Нет, уже без шуток! Огромная к вам просьба! Если вы каким-то чудом все же спуститесь вниз, не сочтите за трудность позвонить в Москву. Триста восемьдесят четыре, ноль шесть, сорок шесть. Подойдет Рая, скажете ей, что вы – мой друг, а я лежу у вас в номере в сильном подпитии. В долгу перед вами не останусь… вы запомнили?
– Эд, а если чуда все-таки не произойдет и сбудется ваш мрачный прогноз?
После недолгой паузы Эд ответил:
– Ладно, не надо выжимать из меня слезу. Я вас не заставлял лезть на крышу. Если повезет вам – значит, повезет всем… Ну так как?
– Боюсь, что не смогу вам помочь. Я не собираюсь спускаться на Азау.
– А куда же вы, черт вас подери, собираетесь в таком случае?
– Наверх.
– К бандюгам?! – воскликнул Эд. – Нет, вы в самом деле сумасшедший! Вам выпал такой редкий шанс…
– Вы меня отвлекаете, – перебил я его.
– Ну что ж, – сдержанно ответил Эд. – Воля ваша. Примите мои соболезнования. А шарфик, если вас это сильно не затруднит, оставьте, пожалуйста, под вагоном. Это мой подарок Маше, и мне бы не хотелось…
Его последние слова унесло ветром. Я выпрямился и как за дерево ухватился за мощную стальную лапу подвесной системы. Два густо смазанных солидолом колеса скрипели как раз над моей головой. Под ними прогибался черный и жирный, как удав, несущий трос. Еще ниже – трос потоньше, который тянул за собой вагон.
То, что я задумал, теоретически было возможно, но чтобы кто-то продемонстрировал на практике этот цирковой трюк – я не слышал. От волнения у меня начали дрожать колени, чего никогда не случалось даже на большой высоте, даже на стометровой отвесной стене ледопада Уллукам, откуда мы с Чаком в прошлом году снимали группу китайских альпинистов.
Шарф Маши-Креветки, связанный кольцом, я завел себе под зад, верхнюю часть перекинул через несущий трос, и получившуюся
