что Свержин имеет в виду какое-то другое, более весомое везение.
– Первый пакет Левченко уничтожил, когда его брали, – продолжил начальник. – А вот второй получил уже Лесняков, – сказал он и замолчал.
– Так? И что? – осторожно спросил Максим Георгиевич.
– Дальше объясняю! – пророкотал Матвей Афанасьевич. – Он его прочитал, удивился и переправил Грозднову, нашему завнаукой. Если Грозднов его получил, мы с тобой можем принять очень неловкую позу.
– Что там? Что в этом пакете? – липкий холодок пробежал между лопаток Дроздова.
– Судя по всему, это выдержки из записок красноармейца Тихонова, который был в тибетской экспедиции вместе с твоим Богданом Громовым. Если Грозднов получил пакет и поверил в написанное, он мог задумать то же, что задумали мы. Но с дневниками Тихонова у него больше шансов, чем у нас. Там могут быть подробности, которые тебе не удалось вытянуть из Богдана.
– А Лесняков? – заторопился с вопросами Дроздов. – Вы не узнавали? Он ничего не знает? Готовит Грозднов что-нибудь или нет?
– Когда успех дела неочевиден, его стараются проворачивать в тайне. На себя посмотри.
«Да уж, – невесело подумал Максим Георгиевич. – Сейчас мне только соперника не хватало».
– Может, по каким-нибудь сторонним проявлениям можно узнать? – спросил он вслух.
– Сейчас это уже не важно, – буркнул Свержин. – В любом случае следует довести начатый план до конца. Даже если у нас будет своя расшифровка божественного послания, а у Грозднова своя, мы сможем попробовать договориться.
– Н-да… – озабоченно протянул Максим Георгиевич, на минуту забыв о субординации. – Неувязочка вышла. Ах, черт! Но это ведь не единственная неувязка, как я понимаю? Что-то ведь известно и самому профессору Варшавскому? С ним тоже надо поработать. А то ведь неизвестно, сколько он еще писем напишет и куда.
– Вот это ты брось, Максим! – рявкнул на том конце провода Свержин. – Вот с Варшавским этого не надо! Я напрямую тебе запрещаю применять к нему любые меры силового характера. Во-первых, он зарекомендовал себя абсолютно лояльным. Во-вторых, это тебе не Богдан и не Стаднюк. Даже не Петряхов – слишком заметен. Его ценят наверху! – Свержин подчеркнул это слово значительной паузой и продолжил: – Ценят за богатые научные знания, способные служить делу классовой борьбы. В случае чего его хватятся мигом, расследуют дело и натянут тебе яйца на лоб. Выгораживать не буду, потому и предупреждаю особо.
– Понял, Матвей Афанасьевич. Понял!
– Вот и хорошо. С другой стороны, через Варшавского мы можем и по-тихому выяснить, что известно науке про Голос Бога. Что известно и предпринято по этому вопросу за границей. Выходил ли на связь с профессором Грозднов, а главное – в точности узнать, как Голос этого Бога услышать и правильно понять. А также что он может нам рассказать. В общем, запиши адрес Варшавского и заедь к нему по пути, когда повезешь Стаднюка на место.
– Уже садился в автомобиль, Матвей Афанасьевич.
– Давай-давай!
