не выдвигая телескопически, но собирая из небольших мерцающих деталей ферм, другой переплел к ним ветронепроницаемый входной тоннель, как длинная слеза в поперечнике, который плотно скрепился с люком переднего выхода «боинга».
В самолете пассажиры толпились вокруг столиков с обрезиненными трюмными крышками вместо столешниц, пластмассовых тики и кустарника, сжимая негабаритные напитки с бумажными парасольками, Зойд пытался не сбавлять попурри энергичных песенок. Никто не понимал, что происходит. Вспыхнули споры. В иллюминаторы левого борта наблюдались полированные швы, раскаленные двигатели другого. Последний свет солнца полосами лежал на горизонте, и некоторые стекла уже индевели, не покойно, как мороз затягивает кухонные окна на Земле, но напряженными стычками реактивных геометрий.
Когда люк наконец выдохнул и открылся, нарушители вступили в летающий ночной клуб с изяществом элитного подразделения, автоматы наизготовку, лица смутны за ударостойкими щитами, сугубо деловые. Всем приказали занять свои места. По громкой на связь вышел капитан.
– Это для нашей же пользы. Им нужны не все мы, а только некоторые. Когда дойдут до номера вашего места, просьба не сопротивляться, и постарайтесь не верить никаким слухам. И пока мы всех остальных не доставим до места, указанного в ваших билетах, все напитки – за счет «Фонда Непредвиденных Обстоятельств Авиалиний Кахуна»! – что вызвало громкие аплодисменты, однако, в затянувшихся исковых разбирательствах в связи с этим инцидентом, окажется отсылкой к фиктивной организации.
Гретхен завернула к синтезатору чуть отдышаться.
– Это весело, – сказал Зойд. – Я впервые слышу кэпов голос. Если он умеет петь «Пузыречки», я остался без работы.
– Все нервничают и пьют. Вот же облом. «Авиалинии Кахуна» опять облажались.
– А у крупных компаний не бывает?
– Было какое-то отраслевое соглашение? Стоило бы больше, чем «Кахуна» была готова потратить. Все они пользуются словом «страховка».
Ночь пала, как конец фильма. Спиртное лилось обильными потоками, и вскоре уже стало настоятельно переключиться на запасной бак недорогой водки, размещавшийся в крыле. Некоторые пассажиры лишились сознания, кое-кто остекленел, остальные скинули обувь и веселились, невзирая на мрачных штурмовиков за щитами, что медленно, методично среди них работали. Когда Зойд плавно перетек в основную музыкальную тему из «Годзиллы, царя чудовищ» (1956), его отвлек голос откуда-то из-за спины и чуть пониже.
– Ну и дела, братан! Ничё, если я – поучаствую? – Зойд увидел светловолосую личность со стрижкой хиппи, в цветастых клешах и тропической рубашке, с дюжиной или около того пластиковых леев, нагроможденных вокруг лица и плеч, плюс черные как смоль очки типа защитных и соломенная шляпа, в руках – банджо-укулеле междувоенной выделки. Волосья оказались париком, одолженным у Гретхен, она и предложила Зойда как прибежище.
– За тобой дядя, э, – плавно, отыскивая шпаргалку с, неизбежно, раскладками
