сорока двух лет, неженатым, с морщинками вокруг глаз, напоминавшими солнечные лучики, и ослепительной улыбкой благодаря бабушкиной породе.
Многие его черты и привычки бросались в глаза, но ничто ей не мешало и не раздражало: ни его любимая прибаутка, что, мол, сначала суть, а потом предыстория; ни придуманное им название для весенней моды, к какому трудно было привыкнуть; ни его застиранная исподняя рубашка, которую нельзя было назвать тенниской; ни даже проскальзывавшее у него каждые пару минут словечко «обалдеть». Юдит избегала спрашивать у него, не живет ли он случайно до сих пор с матерью (штопающей ему носки).
Ханнес не походил ни на один из тех типов мужчин, с которыми ей приходилось общаться, не только на ее знакомых, но и на знакомых ее подруг. Он был одновременно робким и отважным, застенчивым и бесстыдным, сдержанным и импульсивным, целеустремленным, но как-то по-своему, неуклюже. И еще он точно знал, чего хотел: находиться рядом с ней. Эта потребность, как считала Юдит, достойна особого уважения. В данном вопросе нужно было проявлять предельную осторожность и осмотрительность, чтобы не перечеркнуть все одним неловким поступком. Поэтому она старалась не будить в нем ложных надежд. Надежды пусть будут, но не ложные. А какие из них правильные, будущее в скором времени покажет.
Поздние вечера и уикенды проходили пока без него, по крайней мере без его физического присутствия. Как ни парадоксально это прозвучит, время, проведенное без него, Юдит причисляла к наиболее прекрасным и ярким часам, проведенным вместе. И неважно, каким из своих привычных дел она занималась. Все происходящее как бы отодвигалось на задний план, воспринималось так, словно Юдит находилась под действием наркотика счастья. Да, она впервые ощущала себя во всех смыслах счастливой. Могла делать все, что пожелает, в том числе думать о Ханнесе Бергталере. Удивительно было наблюдать в процессе за тем, как душа тянулась к этому человеку. Не исключено, правда, что она тосковала всего лишь по его тяге к ней, которая в ней росла. Тем не менее тоска есть тоска, и Юдит, в конце концов, снова была одержима страстью.
2
Во второе майское воскресенье Юдит получила ответное приглашение в гости от Ильзы с Роландом по случаю продолжающегося празднования Пасхи. Кроме нее за столом сидели Герд и постоянно держащаяся за руки парочка Лара с Валентином. Была теплая погода, и они разместились на террасе. Дешевые и далеко не оригинальные садовые фонарики больше не мешали, зато расставленные по столу четыре толстые свечи смягчали электрический свет и придавали ему приятный цветовой оттенок.
Около восьми часов Роланд внес блюдо с креветками, обложенными по кругу авокадо и украшенными веточками кинзы под названием «Привет из кухни». Перекладывание креветок на свои тарелки сопровождалось возбужденными репликами и волнующей суетой, в результате чего Мими и Билли казались усталыми и надоедливо-мелочными. Примерно в десять Ильза подала «совсем легкий» торт с сыром, испеченный по рецепту
