удивленная такой реакцией.
– Но у него никогда не было ни мамы, ни папы, – вступилась она за друга.
– У множества детей нет родителей, и все из-за проклятой войны, – холодно ответила тетя Плам, глядя вперед. – Пойдем скорее, вверх по деревянному холму в Бедфордшир[21]… День был нелегким. Не хотим же мы испортить эффект от сюрпризов?
– Я хочу одного: чтобы мне позвонили, – вздохнула Мадди. – Спокойной ночи, и благослови тебя, Боже. Увидимся утром.
– Только не слишком рано, – устало повторила Плам. – Не беспокойся, обещаю, у нас будет чудесный праздник.
«Как только у меня язык повернулся сказать такое? Рождество больше никогда не будет чудесным праздником. Но разве я могу испортить его такими ужасными новостями»?
Плам бродила по спальне, обхватив себя руками и стараясь унять дрожь.
Надо было взять Мадди на прогулку и сказать правду, пока была возможность. Но она не решилась. Зачем? Что это изменит? Она только омрачит праздник, повергнет весь дом в траур по людям, которых даже не знала.
И новость испортит всю радость детям… нет, стоит потерпеть сутки или дольше. Пусть все развернут подарки и повеселятся. Для страшной вести всегда найдется время.
Плам взяла с Мадж Батти клятву молчать о случившемся и ничего не сказала свекрови, но тайна свинцовой тяжестью лежала где-то в желудке, отчего ее постоянно тошнило. И очень хотелось взять всю боль Мадди на себя.
Плам трясло оттого, что она не могла придумать, как деликатнее объяснить все Мадди. Такого способа просто не существовало. Может, обратиться к викарию? Или Плезанс посчитает это своим долгом? Или они скажут обо всем вместе?
Нет, она сама поговорит с Мадди и попытается объяснить, почему не рассказала о беде сразу.
О, как ей хотелось оттянуть момент, когда лицо девочки недоверчиво сморщится, когда Мадди поймет, что тоже стала сиротой войны, что ее будущее отныне в руках посторонних и что теперь она осталась одна-одинешенька.
Нет, это не совсем так. Мадди не одинока. Они должны взять ее к себе. Она – дитя Артура Белфилда, и никто не прогонит ее из Бруклин-Холла!
Плам снова вздрогнула в темноте, но трясущимися руками продолжала наполнять красный вязаный чулок девочки маленькими пустячками: лентами, орехами, губной гармошкой, книгой, игрушечным магазинчиком, вырезанным из бумаги театром, комиксами и домашними ирисками. Платье и подержанный велосипед ждали под елкой в вестибюле. Это особенные подарки, подготовленные специально для Мадди.
«Правильно ли я поступаю, не рассказав правды? Чего хотели бы от меня Артур и Долли? Наверное, попросили бы любить и утешать девочку, как дочь, которой у меня никогда не было. Должна же я подарить ей хоть один счастливый день, после всего, что она пережила? Боже, пусть ничто не омрачит ее праздника! Но как ей сказать?»
Завтра особый день. Единственный в году, когда все эвакуированные смогут забыть злосчастную войну, набить животы угощением
Строфа из детской книги «Сказки на ночь». В переносном смысле: «Вверх по лестничке в постель».
