центр для бедных странников?! – хитро улыбнулась девица. – Вон до того перекрёстка, – она указала рукой на перекресток справа, – потом налево и через квартал – упрётесь.
– Рогом?!
Девица хихикнула:
– Если есть – можно и рогом.
– Берегите себя!
– Непременно, – пообещала таинственная незнакомка, – чао, мой бедный странник! – она послала легкомысленному повесе воздушный поцелуй, после чего губ не сомкнула, отчего ротик принял эротические очертания, дав тому повод определить для него несколько иное предназначение.
Местоимение, присовокуплённое к «бедному страннику», вероятно, ничего не значившее, взбудоражило сознание ветреного ловеласа. Он подался за девицей, но та юркнула в трамвай, вероятно, даже не осознавая, что убегает от своего счастья.
Жульдя-Бандя впервые в жизни ощутил себя обворованным, с той лишь разницей, что он не знал, что украли, и не ведал о размерах понесённых материальных убытков. Величину морального вреда, нанесённого аборигенкой, подсчитать было невозможно.
Вскоре вожделенная вывеска «Привоз» игриво встретила его – весёлого и беззаботного, успевшего позабыть о лёгком ранении, нанесённом его самолюбию оставившей на произвол судьбы холодной бездушной аборигенкой.
Глава 18. Жульдя-Бандя на «Привозе» – главной достопримечательности Одессы!
– «При-воз», – прочитал по слогам ветреный повеса, почувствовав лёгкое волнение, поскольку знал, что на «Привозе» орудуют отъявленные искушённые одесситы, которым он, Жульдя-Бандя из Парижа (он на самом деле провёл детство, отрочество и юность в пригороде Армавира, именуемом Парижем), намерен был устроить интеллектуальную бойню.
«Привоз» – мечта поэта! – заключил философ-абстракционист, подразумевая, по-видимому, себя, хотя до нынешнего момента поэтический дар в нём находился в зачаточном состоянии. – Оплот остроумия. Противостояние классовых врагов – крестьян из предместий и коренных одесситов! Единственное место на земле, где эмбрион зародившейся мысли произрастает в одесский народный юмор».
Молодой человек пересёк заветную черту, где в чреве города за оградой укрылась интеллектуальная житница целой республики. Справа, за воротами, дородная, годов сорока женщина с пепельного цвета волосами торговала бочковым пивом.
«Я бы позволил ей надо мною надругаться», – утробно обнадёжил её плотоядный дебютант «Привоза», хотя у последней пока такого желания не обнаруживалось.
– Пиво юбилейное?! – улыбаясь, как старой знакомой, вопрошал он.
– «Оболонь», – сухо ответила привыкшая к постоянному вниманию сильной половины продавщица, к тому же знакомого, а тем паче старого, она в нём не признала.
– Я имею в виду по возрасту.
– По возрасту? – пивная королева обозначила интерес к заезжему молодому человеку, поскольку его говор был совсем не одесского происхождения. –
