сделав всё, как тот велел, и, почему-то покраснев, добавила:
– Я очень надеюсь.
Жульдя-Бандя рассчитался с актёрами, выдав три сотни Сеньке, остальным – по полтораста, вдобавок – пучок редиски, банку солёных помидоров, яйца от сердобольной старухи и четверть самогона, чему артисты обрадовались более всего.
Себе оставил свиной окорочок. Деньги поделили поровну, за вычетом внесённых Виолеттой.
– Ваши пять тысяч рублёв на постройку кораблёв, – он протянул ей пресс четвертных. – Двести листиков, пересчитайте!
Виолетта дрожащими руками, поскольку две тысячи могла заработать за лотком не менее чем за год, стала пересчитывать, постоянно сбиваясь. Жульдя-Бандя помог, откладывая стопками по 10 купюр в каждой.
– Всё честно?
– Как в аптеке!
– Я тебя когда-нибудь обманывал?!
– Ни разу в жизни! – честно призналась Виолетта с гордостью, будто разделила с ним, как минимум, её половину. – Никогда не думала, что ввяжусь в такую авантюру, – всё ещё не веря в успех, покачала головой помощница, свершив погребение ассигнаций в косметичку, которая стала похожа на нагулявшего жир тюленя.
– Никакой авантюры, – опротестовал целитель скоропостижные выводы помощницы. – Склероз вылечил? Вылечил, – он загнул мизинец. – Этот, как его…
– Простатит, – подсказала экс-помощница.
– Тоже вылечил, – безымянный палец составил компанию мизинцу. – Но самое главное – я, будучи в интимных отношениях с магией, вселил в грешные души людей надежду. Надежда – мой компас земной, а удача – награда за сме-е-лость (Н. Добронравов), – пропел магистр…
– Гореть тебе в аду. – Виолетта покачала головой. – В рай тебе дорога заказана!
Жульдя-Бандя улыбнулся:
– Виолетточка, дружочек, что в этом раю делать посреди унылых сердобольных и законопослушных праведников. Аж противно… поговорить не с кем. Я тебе скажу один вещь – только ты не обижайся.
Та кивнула.
Собеседник саркастически подметил:
– Меня утешает то, что праведников и грешников везут на кладбище по одной дороге.
– А душа?! – Виолетта выкрутила шею, оставив на лице знак вопроса.
– А меж тем я чист, как изумруд, и в душе святого – дох…я.
– Ты сказал матом?! – она брезгливо сморщила лобик, будто мат от живого человека услышала впервые.
– Не я – друг моего несостоявшегося детства, дважды еврей Советского Союза и трижды орденопросец – товарищ Губерман.
– Нет, тебе нужно срочно идти в церковь: исповедаться и причаститься… – Виолетта почесала за ушком, выражая лёгкую степень сомнения, – или причаститься, потом исповедаться.
– Молиться в храм ходят те, кто уже не в состоянии грешить, – ехидно улыбаясь, заключил Жульдя-Бандя, прибавив: – в церковь я могу привести только тело,
