выступит в почётной должности истопника бани.
Кэтрин ткнула пальцем в Виолетту:
– Купальник! – затем в поэта: – Плавки!..
– Чого нэма, того нэма, – Жульдя-Бандя виновато развёл руками.
– Хорошо – будешь в трусах!
– Можно и без трусов! – Марина обратила взор к Виолетте, дабы узнать её реакцию.
– Сама будешь без трусов!
– Как делать нечего! – согласилась Марина, переместив взгляд на «братца».
– Сучка! – лаконично определила статус подруги Виолетта. Она сделала несмелую попытку отказаться, с трудом, конечно, веруя в её успех. – А может, вы как-нибудь без нас? К тому же мы уже выпили, а в сауну по технике безопасности…
– Мы её нарушим… один раз, – вмешался Александр-второй, в поисках поддержки окинув взглядом друзей.
Лена просительно воззрилась на подругу:
– Виля – не ломайся!..
– Не рассказывай мне майсы! Помнишь, Виля, как в Херсоне мы давали изумительный гастроль! – пропел Жульдя-Бандя отрывочек из песни легендарного питерского барда.
– Александр-первый тебе массаж сделает!
– Языком! – Марина хихикнула, вонзив жало пронзительного взгляда в гитариста.
– Мы, в принципе, можем и остаться! – зашла с козырного туза толстушка, для устрашения бухнувшись в кресло.
Это менее всего входило в планы Виолетты, и она вынуждена была покориться. Кисельный «братец» с трудом скрывал радость, оказавшись в таком цветнике. Уловив суровый взгляд «сестрёнки», напустил на себя немного печали, отчего стал похож на грустного шута, что плохо сочеталось с его конституцией.
Глава 40. Сабантуй на даче отставного генерала
… Дружная компания шумно погрузилась в семиместный минивэн, управляемый Александром-вторым.
Виолетта, дабы оградить «братца» от взбалмошной подруги, так и норовившей сесть с ним рядом, отправила, точнее, вытолкала ту на переднее сиденье. Дорога на дачу заняла чуть меньше часа.
Собственно, это был домик в деревне Проскурино, в стороне от автотрассы на Николаевск. Дача принадлежала дядюшке Марины – отставному генералу, который был большим жизнелюбом и развратником.
Генерал называл её «загородной резиденцией» или «запасным командным пунктом», в котором командовал, по большей части, проститутками и женщинами лёгкого поведения.
– Если бы стены моей резиденции умели говорить?! – с сожалением и горечью, что стены его детища безлики и безмолвны и что годы неотвратимо пожирают плоть, досадовал стареющий генерал. Впрочем, если бы стены его домика в Проскурино умели говорить, он узнал бы много нового и о своей любимой племяннице.
К домику был пристроен деревянный сруб, с которого Жульдя-Бандя и начал знакомство. Александр-второй, трансформировавшись из водителя и носильщика в истопника, чиркнув спичкой, из искры возродил пламя, при содействии керосина, вырывающегося из заслонки на свободу.
