я сбросил тогда свои шкуры и с кровью содрал все маски,
Я отринул крысиные гонки и пустые фальшивые ласки,
Я услышал дыхание Бога и, прозрев, разглядел Дорогу,
И я заплакал от счастья, лишь поставив на нее босую ногу.
И тогда я понял, что такое Вечность…
Уже в холодной тёмной палатке, заворачиваясь в толстый спальник, Аня всё чувствовала, как её горло сжимается от горечи. Вот умный, красивый, тонкий поэт и певец Саша Пересветов, даже фамилия и то «анастасиевская» – с одной стороны. А вот, с другой – желчный, холодный, усталый бизнесмен, никогда, наверняка, и не слышавший о зелёных книжках, не то, что читавший…
Я разжёг в себе огонь, и он горит ярче самого солнца,
Я нашел в себе источник вдохновенья и испил его до самого донца,
Я обрел свой Род, и мой Род позвал меня в Вечность,
И я стал Творцом, моя Мечта обрела бесконечность.
И тогда я понял, что такое быть Богом…
Ну что за глупая судьба!
Сашу и так за глаза называли Аниным, и никто особенно не сомневался, что все закончится Совместным творением. Аня даже передернулась от этой мысли. Нет, Нинка с Иркой, конечно, так не думали. И Ирка особенно. Ой, как было бы здорово, если и Сашка тоже так на нее смотрел, как Ира на него. Боже! Чего ему от меня надо! Ну не мой это человек! Не нравится он мне! Тут подкралась непрошенная мысль, которой Аня всегда стыдилась. Но мысль от этого становилась только назойливей и в последнее время грозила принять размеры небольшого слона.
А дело в том, что у Ани сформировалось достаточно устойчивое неприятие так называемых «творческих личностей». И дело даже было не в матери, хотя и это сыграло свою злую роль. Просто слушать певцов и жить с ними – о, это совсем не одно и то же. Аня с трудом остановила вереницу неприятных мыслей, радостно покатившую по накатанным рельсам.
А Филатов… Ещё дня на работе не проходило, чтобы они не поцапались по какому-нибудь поводу. Конечно, не по делу. Аня работала добросовестно, и с тщательно и бесполезно подавляемым удовлетворением наблюдала, как растёт его доверие к её суждениям и серьезность доверяемых ей поручений. Гендиректор теперь таскал её за собой всюду – на все деловые и неофициальные встречи, ненавязчиво оставлял приоткрытой свою дверь, принимая важных гостей, потому что обнаружил в ней способность ясно читать скрытые людские помыслы за их внешним поведением. Иногда ей казалось, что ему нравится ее общество, он шутил, вел себя просто и открыто, словно старый друг. И ей было просто и весело в такие моменты, она с интересом следила за ходом его мыслей, восхищаясь про себя его неиссякаемыми идеями, нестандартными решениями. Иногда они, голова к голове корпели вместе над очередной задачей и в быстром диалоге понимали друг друга с полуслова. Но стоило им отвлечься на посторонние темы, как лёгкая парусная лодка её мысли мгновенно налетала на его могучий бронированный эсминец, разбиваясь вдребезги. И тогда она с едва переносимой болью осознавала, что этот человек ей абсолютно чужой, больше того, он объединяет в себе всё то, от чего она когда-то отказалась, и воспоминания, которые похоронила
