четвертные, намереваясь добавить несколько ассигнаций. Он хотел для этой цели развернуть брикетик, но инспектор, дабы не утруждать торгаша бессмысленными манипуляциями, с нахальной вежливостью, чему, заметим, и учил своего бескультурного компаньона, тремя пальцами извлёк брикетик, схоронив его в заднем кармане брюк.
Не утратив, однако, человеческих качеств, несмотря на пожирающие современное общество бессердечие, безразличие и бесчувственность, вернул червонцы обратно, напутствуя напоследок:
− Весы нужно приобрести нормальные. Безмен пригоден только для бытовых нужд. Удачной торговли.
Торговец пробулькал что-то глухим трубным голосом. Провожая «инспекторов» кисломолочным взглядом, на безопасном расстоянии, в пылу праведного гнева, посвятил им объёмную тираду на смешанном русско-азербайджанском, в которой превалировали всё же русские общеупотребительные слова.
Глава 9. Знакомство с Питером продолжается
− Триста пятьдесят рупий! − воскликнул Фунтик, пересчитав деньги. − За десять минут. Лихо ты развёл хачика!
Жульдя-Бандя, не выказывая эмоций, будто всего-навсего перешёл на красный свет светофора, поучал:
− Учись, пока я жив. Всевозрастающая популяция дураков провоцирует увеличение численности мошенников.
− Погнали на рынок, там азеров − во! − возбуждённый Фунтик протянул ребром ладони ниже подбородка, в уме подсчитывая дивиденды.
Экс-инспектор посмотрел на дружка, не скрывая подозрения:
− Вы осёл, гражданин Поляков. Мне присутствие на собственных похоронах в качестве покойника не кажется столь уж забавным.
Фунтик хихикнул, вполне разделяя с дружком его точку зрения.
Жульдя-Бандя продолжил развивать тему:
− Рынки крышуют менты, а они вряд ли обрадуются вторжению на свою вотчину беспардонных отъявленных хамов. Рынки, изначально открытые с тем, чтобы кормить народ, утратили свою историческую сущность. Теперь они кормят мафию, и утверждение о том, что цены определяет рынок, − не больше чем профанация и лапша на уши доверчивым идиотам. Цены, дитя моё, устанавливает мафия! − торжественно заключил философ и, пригрозив мафии пальцем, запел: − А на происки и бредни сети есть у нас и бредни (В. Высоцкий)…
В мажорном настроении гастролёры спустились в подземку и, миновав несколько остановок, вынырнули на станции «Владимирской», с доблестью носившей имя одного из них.
Неподалёку от газетного киоска пьяный пролетарий обнимал фонарный столб, с гордостью неся историческую классовую сущность.
− С душою, полной сожаленья, и опершися на гранит, стоял задумчиво Евгений (А. Пушкин), − проходя мимо, обратил ничем не примечательный, обыденный житейский сюжет в мягкое лирическое отступление Жульдя-Бандя. − У меня такое подозрение, что это млекопитающее никогда не станет философом.
− Ну, конечно, − согласился Фунтик, саркастически хмыкнув в сторону уже состоявшегося.
− Девушка, а у вас «Правда» есть?
