Немсуо колы бахи.
– Аника! Ешь, однако. От мяса сыт будешь. Суп оленя сила дает. Хворь угоняет, – продолжала переводить первая.
– Я Сянуме. Она Аня. Сестра моя. Мы здесь живем.
– Сянуме!? Язык сломать можно. Я буду звать тебя Настя.
Он подтянул на плечи оленью накидку. Сел и руками обхватил голые ноги. Аня подошла и бережно положила ему под ступни половичек из оленьих лобиков.
– Спасибо! – сказал он.
Растирая руками ноги и вопросительно посмотрев на женщин, спросил:
– А почему Аника?
– А большой ты, однако. Огромный. По-нашему значит – Аника!
Скоро все жители станка заполнили ярангу, чтобы посмотреть на пришельца. Потом начали подбирать ему одежду. Но все, что не приносили, было мало. В парку, куртку из шкур оленя, он не влез. Малица, длинная верхняя одежда, сшитая мехом внутрь, едва прикрывала колени. В бакари (сапоги из камуса) нога вошла лишь наполовину.
– Шить придется, – сказала Сянуме и заулыбалась – Малица два оленя совсем мала. Еще два, однако, брать надо.
На следующий день весь поселок был занят одеждой для Аники. Кто мездрил шкуры, кто кроил, кто шил. Так незнакомец остался в этом временном поселении.
В середине декабря после завершения зимней путины женщины, разобрав яранги, уложили скарб в грузовые нарты, и оленьи аргиши цепочкой растянулись по тундре, направляясь к постоянному месту обитания в небольшой поселок на берегу реки Черная.
Самый большой начальник
Весной вернулись мужчины, пригнав стада оленей. С ними вернулся и муж Сянуме. Зайдя в ярангу и увидев в ней незнакомца, он сначала опешил, а потом с криком набросился на жену, схватил ее за волосы и волоком вытащил из яранги. В кулак собрал висевшие на жердях веревочные прогоны и начал избивать. Сянуме не сопротивлялась, а только иногда негромко вскрикивала, когда удары приходились по голове и лицу.
Полог яранги откинулся, из него на четвереньках вывалился Аника. Обтерев ладонями запачканные колени, выпрямился во весь рост. Муж на мгновение выпустил из рук волосы Сянуме и, открыв рот, с ужасом уставился на приближающего великана, которому едва доставал до пояса.
– Настя, домой! – рявкнул великан.
Но та никак не могла встать на ноги, запутавшись в веревочных прогонах. Аника одной рукой ухватил ее за комбинезон и как собачку забросил в жилище. Подошел к мужу, схватил его за пояс малицы и потащил в направлении реки. Весь поселок молча наблюдал за происходящим, толпясь у своего жилья. Даже собаки не подавали голос, а мирно помахивали хвостами, разделяя общее любопытство.
Аника спустился по пологому берегу к реке, не выпуская из рук мужа Сянуме, который молча ожидал дальнейшей своей участи. Лед на реке еще держался крепкий, но забереги были уже более двух метров. Подойдя к воде, без особого замаха, бросил малицу с ее содержимым дальше от берега. Тело, пролетев через воду, опустилось в снежную кашу и начало кувыркаться среди ледяных торосов.
