сила правая,молодецкая удаль бравая.
Тут твари оживились,
с лешим согласились.
Заголосили все сразу —
не остановишь заразу.
Со всех сторон
неумолчный звон.
Ваньку поучают,
советами докучают.
А тот невнятно лопочет,
отвязаться от нечисти хочет.
Нечисть:
– Коли попрешь,
то и найдешь.
А ежели сдюжишь,
то и коня добудешь.
Иван:
– Напирать-то я не мастак.
А можно как-нибудь эдак, не так?
Нечисть:
– Иван, не робей,
будь понаглей.
Иван:
– А как же так нагло?
Это ж накладно.
Нечисть:
– Будь в бою побойчей,
сил не жалей,
от врага не беги,
а себя береги.
Иван:
– Воевать-то я не умелец,
я все больше дома сиделец.
Нечисть не отвечает,
лишь головою качает,
руками разводит —
на ум ничего не приходит.
А Ванька с надеждою зыбкою,
с робкой попыткою
последний вопрос задает:
– А может, как-нибудь пронесет?
Чудо какое на помощь придет…
– А! Ежели чудо,
то и тужить не худо.
Но чуда не будет за так.
А ты, Иван, оказался дурак!
Ты и коня не найдешь,
и себя не спасешь,
не пойдешь под венец
и не сыщешь ларец,
и с Кощеем не справишься,
и с носом останешься.
Не царь, не герой, не мужчина,
а просто дурак-дурачина!
Тут у тварей у всех
вырвался смех.
Даже леший мудрейший,
из всех их важнейший,
и тот не сдержался,
до слез рассмеялся.
Что же тут началося!
Что же тут поднялося!
Будто из пушки,
по всей по опушке
грохот раздался,
хохот сорвался.
Да не забава шутливая,
а безумство глумливое —
свист, галдеж и кривляние.
Сущее наказание!
Разгул силы нечисти,
расцвет мелкой пакости!
Ванька не в силах крепиться,
сквозь землю готов провалиться.
Стыда не стерпел
и прочь полетел.
Летит без оглядки,
только сверкают пятки.
А вслед ему нечисть смеется,
аж лес от смеха трясется.
Каждая травка, каждое деревце
над Иванушкой тешится.
На сто верст кругом
ходит смех ходуном.
А Иван все бежит и бежит,
а хохот в ушах все стоит и стоит,
стозвоном отзывается,
на части рассыпается.
Сердце Ванино разрывается.
А Иван все бежит,
а сердце его все стучит.
Сколько дней он бежал,
и сам-то не знал.
И сам-то не знал,
сколько ночек не спал,
не спал, не дремал,
покоя
