7 апреля он сжег Мец, после чего отправился осаждать Орлеан. 14 июня город был спасен подошедшей римской армией под командованием Аэция и визиготским войском под командованием короля Теодориха. Аттила отступил к Труа. Западнее Труа он был остановлен римлянами и визиготами в битве на Каталаунских полях, которая, хотя в ней и не было явного победителя, спасла Запад (конец июня 451 г.).
После этой неудачи Аттила отступил к Дунаю, где перезимовал. Весной 452 г. он вторгся в Италию, но потерял слишком много времени на осаде Аквилеи, которую в конце концов все-таки взял и разрушил. Затем он взял Милан, Павию и объявил о своем намерении идти на Рим, откуда только что спешно бежал император Валентиниан II. Тем не менее, вместо того чтобы двинуться на столицу мира, он позволил уговорить себя римскому епископу, святому Льву Великому, явившемуся предложить ему выкуп и руку дочери цезарей Гонории (6 июля 452 г.).
Готский историк Иордан оставил нам яркий портрет Аттилы. Это типичный гунн. Небольшого роста, широкогрудый, с крупной головой, маленькими, глубоко посаженными глазками, плоским носом, смуглый, почти черный, с редкой бородой. Ужасный в гневе, пользующийся наводимым страхом, который он использовал как политическое оружие, однако мы находим в нем приблизительно то же сочетание расчета и хитрости, какое китайские историки показывают в хуннских завоевателях Китая периода Шести династий. Его речи, его рассчитанный пафос, его неясные угрозы были подготовительными стратегическими мероприятиями, так же как систематические разрушения городов (Аквилея, которую он сровнял с землей, так никогда и не оправилась от его прихода), так же как массовые истребления населения, главной целью которых было преподать урок противнику. Наряду с этим Иордан и Приск показывают его честным судьей для своих, щедрым со слугами, благожелательным к искренне покорившимся, ведущим простую жизнь среди варварской роскоши соплеменников, пользующимся только деревянной посудой среди золотых блюд своего окружения. Добавим еще несколько черт, сообщаемых теми же источниками: глубокую суеверность, доверчивость дикаря к его шаманам, любовь к спиртному, из-за которой его пиры заканчивались пьяными оргиями; и в то же время забота окружать себя министрами и писцами: греками, такими как Онегесий, римлянами, как Орест, германцами, как Эдекон. Любопытная деталь: этот предводитель кочевых орд отдавал хитрости и дипломатии преимущество перед войной. А в своих войнах он проявлял себя не столько как полководец, сколько как правитель, руководитель. И всегда этот варвар отличался любовью к законности, к поискам дипломатических предлогов, чтобы, по крайней мере внешне, представить дело так, что справедливость на его стороне. Читая все это, невольно вспоминаешь о великом основателе другой кочевой империи, другом сыне степи – о Чингисхане.
Как и в монгольской по происхождению империи Чингисхана, собравшей под свои знамена не только монголов, но также тюрок и тунгусов Центральной Азии, империя Аттилы, имевшая гуннское, то есть,
