бисером сыплется, а за нашей спиной с Михайлой Тверским сговаривается?
– Этот? – поднял кустистые брови боярин. – Этот может. Не люблю я этих немцев да франков. Хитрые они. С подвывертом. Уж на что ордынцы лукавы – в глаза улыбаются, а за спиной ножик вострят. Но эти!
– Он божился и крест целовал, что сокровища будут морем доставлены. Что Орден Храма снарядил восемнадцать набойных насадов[45], загрузил их во франкском порту и пустил через Варяжское море… – Князь рассуждал вслух, загибая пальцы. – Что прибудут они в Великий Новгород, а нам их надлежит встретить. Потому и брат мой, Юрий, в Новгород отправился с сильной дружиной. И что я теперь узнаю? Что обоз франкский идет сухопутной дорогой через Римскую империю. И Михаилу то ведомо. Да не просто ведомо, а он решился обоз перехватить. Или не перехватить? Может, рыцари Храма те подводы прямиком в Тверь и ведут? Может, ждут их там с распростертыми объятиями? И мы ждем. И во Владимире ждут, и в Рязани… А еще, быть может, в Кракове ждут и в Вильно? В Буде и в Сучаве?[46] Где еще ждут? Может, братья их по Христовому служению в Кенигсберге или Риге? А рыцари все приглядываются: где им больший почет и уважение окажут? А? Что думаешь?
– Рыцари эти… – почесал затылок Олекса. – Рыцари эти хитрецы известные. Кафолики, что с них взять? – Он чуть не сплюнул. – Но все яйца в одну корзину не сложат, как Бог свят! С них станется всем наобещать… Но ведь и мы не пальцем деланные, а, князь-батюшка?
– На каждую хитрую задницу… – задумчиво проговорил Иван Данилович, – свой подход найдется. – Он вдруг пристукнул кулаком по колену. – Надобно нам тверичей упредить! Собирай, Олекса Ратшич отряд! Небольшой. Десятка полтора бойцов, но чтоб таких! Ну, ты меня понимаешь!
– Сам бы поехал, князь-батюшка…
– А вот об этом и думать забудь. Москву нам тоже оставлять нельзя. Давно ли Михаил Тверской войной на нас ходил? Я своего дядьку[47] хорошо знаю. Не отступится, пока не добьется, чего хочет. Так что нам настороже сидеть надобно. И мечи со стрелами наготове держать. А ты, Олекса Ратшич, вот что! Отправляй Емельяна своего старшим над дружинниками.
– Емельяна?
– Ну да!
– Горяч он не в меру. Да безрассуден. Как бы все дело нам не испортил.
– Вот и приложит свою горячность куда следует. Пускай сабелькой помашет, вместо того чтобы честных горожан плетью охаживать. А чтобы дров не наломал, Любомира с ним отправишь. И остальных подберешь, чтоб надежные были.
Боярин задумался.
– Что пригорюнился, Олекса Ратшич? – усмехнулся князь. – Это я Емельяну не наказание назначаю, а честью одариваю.
– Да неужто ты думаешь, Иван Данилович, что я за сына переживаю? Его давно надо было к серьезному делу пристроить. Тогда бы и дурью не маялся. Я думаю, не пригласить ли паренька этого, Никиту?
– Никиту? А позови. Дружба у них с Емельяном вряд ли выйдет, но, когда начнут друг перед дружкой выделываться, многого достигнут.
– Так
Насад – парусно-гребной корабль со сплошной палубой.
В то время Буда – столица королевства Венгрия, Сучава – столица Молдавского княжества.
Отец Михаила (Ярослав Ярославич Тверской) приходился братом деду Ивана – Александру Ярославичу Невскому.
