Мой-то тоже с удовольствием тянул меха. Через это и меня склонил к супружеству.
– Значит, я в отца стал музыкантом? – обрадовался Анатолий.
– А то! Конечно, в отца, в кого же ишо, – согласилась Христинья Ивановна. – Гармошку-то его сохранила, хочешь посмотреть?
– Можно? – заблестели глаза мужика.
– Пойдем в дом, покормлю хоть тебя, – встала с лавки бабка.
Анатолий Афанасьевич оказался хорошим баянистом, отцовская гармонь зазвенела, заиграла в его руках. Заслышав музыку, прибежали соседки, Полина с Павлой. Анатолий развеселился и тут же выдал им плясовую, да так, что ноги старушек сами собой начали отбивать чечеточку.
– Петь хочу – нога кривая,
Плясать – голос не дает,
Я пошла бы к куму в гости,
Да не знаю, где живет! —
приплясывая, запела частушку Полина.
– Ой, девки, бяда!
В нашем переулте
Баба мужа продала
За четыре булти! И-и-их! Их! Их! —
подхватила Павла.
– У меня миленка три,
Три и полагаетси!
Один ходит, провожаеть,
Два стоят, ругаютси! —
присоединилась к ним баба Христя.
Такой концерт начался, что стекла на окнах зазвенели. Старухи выдали все частушки, какие помнили: и матерные, и всякие; а Анатолий знай себе наяривает на гармошке. Первая устала Христя, года-то не те, а бывало, в молодости могла плясать до утра. Остальной народ еще потоптал ножками и тоже свалился на диван.
– Ну вы молодцы, девушки, – восхитился Анатолий Афанасьевич.
– И-и-и, миленький, разве ж энто пение, гавканье одно, – утирая кончиком платка пот со лба, сказала Полина. – Мы, бывало, соберемся у клубе на репетицию да такие бравые песни затянем в семь-восемь голосов, что ты! И в районе выступали, и в город на смотр самодеятельности ездили, грамоты брали охапками.
– А какие бравые сарахваны да кички надевали! Куколками гляделися со сцены. Теперя все по сундукам рассовали да и успокоилися, одна забота: с молью проклятущей воевать, – подхватила Павла. – А какие бусы янтарные носили, в пять-шесть ниток!
– А как назывался ваш ансамбль? – заинтересовался Анатолий.
– То ли «Подснежник», то ли «Шиповник», вот ужо запамятовала, – посмотрела Полина на Павлу, – помоги-ка.
– Сама ты шиповник, – торкнула локтем в бок Павла, – «Багульник» мы называлися! Слышь, гармонист, чё здеся творитси весной-то! Леса наши так и полыхають цветом багульника, красота! Прям будто пожар какой лиловый начался, а черемуха зацветет, так будто белой пеной все в округе забрызгали!
– Да, места ваши чудесные, я любовался, когда ехал сюда. Река очень красивая, с зелеными островами.
– Бравее наших мест нигде не найдешь, милок! – гордо заявила Полина. – А на тех островах тоже цветет черемуха, вот и посуди, когда
