калитка, и камнем влетел Санька. Деды от неожиданности матюгнулись даже.
– Напужал, постреленок! Говори зараз, какие результаты? – Афанасий грозно сдвинул брови.
– Деда, еле трактор нашел. Уж я бежал! Знаешь, где догнал? – запыхавшись, выпалил Санька.
– Ну?!
– У дяди Митяя в ограде!
– Не понял. Чего ж тады бежал-то? Кого догонял? – удивился Афанасий.
– Его и догонял! Он кружил огородами, кружил. В один момент я уж из виду потерял, а его и след простыл. Куда-то заехал и заглох. Я туда-сюда! Потом уж догадался, что к себе заехал. Вот, отодрал объявление. Дядя Митяй даже и не учуял. А оно висит себе, трепыхается, – довольный Санька сунул в руки деда грязную бумажку.
– А где ж ишо одна бумажка, которую ты на дачах прицепил? – грозно спросил дед Максим.
– Не нашел, – понурил голову Санька. – Кто-то сорвал и унес… наверно.
– Язви тебя! – расстроился Максим. – Какая-нибудь старушенция опять припретси и будет домогаться меня, принуждать к сожительству. Ужо как устал я от вредных баб, впору слезы лить от злости и жалости к себе.
– Ладно тебе, Максим, – пожалел друга Афанасий, враз забыв про ссору, – не факт, что старуха какая сорвала бумажку, ребятня могёт побаловаться. Ты в мозги-то не бери, шибко башка будет болеть опосля. Считай, почти все объявки-то изничтожены, успокойся и не надрывай сердце. А ты, постреленок, не подумавши, поперек батьки со своими идеями не лезь. Один вред от тебя! Дуй отседова, пока ремня не попробовал!
Санька сорвался с места и радостно исчез за забором.
– Афанасий, ну я пошел до дому. Перекантуешься дальше один, а? Моя скоро возвернется, для ее одобрения мало-мало дров надо наколоть.
– Иди, конечно, домой. Чего больше тута делать? Все ясно как день. И мне по хозяйству подсуетиться надобно. Совсем с утра подворье забросил.
– Ежели чего, крикни, подмогну, – Афанасий бодро затопал домой.
На деда Максима напало блаженное спокойствие.
– И чего суетюся? Жил себе один и дальше поживу, сколь Бог даст. Хвори ишо не одолели. Время придеть, все силы соберу и враз ноги откину, чтоб не мучиться и людей не мучить, – вслух решил старик и пошел в амбар, зерна набрать для курей. Птицы, почуяв обед, с жизнерадостным кудахтаньем последовали за ним.
– Максим! Жив, курилка, али Богу душу уже отдал? – появилась Дарья.
– Тута я, тута. Жив ишо! – бодро ответил дед.
– Я чего пришла-то. Ты ж хотел жениться вроде, вот я и подумала…
– Уже не хочу. Дарья, угомонись!
– Чего так? – удивилась соседка.
– Знаешь, я подумал, ежели наскучит, буду к вам с Гринькой ходить, чаи распивать да о жизни толковать. Когда и вы ко мне заходьте, все веселее. Ты согласная?
– А и то! Не будем колготиться на старости лет. Наталья твоя хорошая была женщина, светлая ей память. А ты один, как сыч, не торчи у окошка. Мы
