напугать его так же, как напугало нас в свое время, верно?
Она молчала. Боль и вина снова затопили ее сердце, словно и не прошло столько лет с момента изничтожающей новости.
– Мелани, почему бы тебе не допустить, что наша дочь просто заслужила того, чтобы быть счастливой? – Вдруг возмутился муж. – Почему тебе нужно искать изъяны в этом парне? Он вполне адекватно и прилично справляется с очень сложными вопросами в жизни, почему бы не допустить, что он может стать лучшим и для нее?
– Потому что идеальных людей не бывает, Оливер, – заключила она горько. – В нем обязательно найдется подвох!
Оливер понял, что сегодняшний разговор разделил их семью ровно пополам. Причем, в каждой из половин осталось по его любимой девушке, а он оказался разрезанным надвое между ними. От осознания этого стало тошно и отчаянно настолько, что он еле нашел в себе остатки сил промолвить:
– Если постоянно искать в человеке подвох, то обязательно его найдешь.
33
После разговора с мамой Алекса поняла, что грядет катастрофа. Улыбка хозяйки дома, больше напоминавшая озлобленный оскал хищника, не слезала с наполненного гневом лица, хотя ее носительница продолжала щебетать все тем же французским голосочком.
Девушка позволила себе признаться матери в общении с мужчиной. Казалось бы, что в этом такого? Рождаясь женщиной, каждая готовится в итоге стать женой и матерью. Но Алексу, видимо, готовили не к этому. Наряжая ее как женщину, запрещая заниматься делами, которые женскими назвать было нельзя, мать готовила ее к чему? Быть фарфоровой вазочкой, которой можно похвастаться? Но перед кем? У них с папой даже нет друзей, с которыми они бы общались семьями.
К слову о папе. Алекса обещала ему решить вопросы с мамой самостоятельно, но в очередной раз подставила его. Она прекрасно знала, куда пошла мать после того, как попрощалась с ней страшной пластмассовой улыбкой и закрыла дверь за своим резким, словно робот, телом. Ни о каких примерках новых нарядов и речи быть не могло.
Девушка вышла из комнаты и осторожно поднялась на половину лестничного пролета. Можно было и не подниматься, визг родительницы эхом разлетался по всему особняку. Мама говорила обидные слова в адрес Дениэла. Гадкие слова. Она даже не знала, что та способна мыслить в таком ключе. В ответ ей была тишина, что означало либо молчание отца на ее тирады, либо тихий строгий тон, который тот применял в особых случаях, когда спорить с ним было не допустимо. Но мама спорила, и еще как!
Алексе вдруг стало горько и стыдно за себя, что она разваливала семью Траст, еще год назад казавшуюся оплотом идеальных семейных отношений. Девушка зашла обратно в свою комнату, не в силах больше слушать этот бред. Каково, интересно, папе? Он ведь тоже знает, что нападки не имеют никакого отношения к Дениэлу, будучи несправедливой и гнусной ложью. Алекса села на кровать и трясущимися руками набрала сообщение: «поедем, прокатимся?»
Спустя пару
